Богдан Хмельницкий

Костомаров Николай Иванович

заплати за нее». Случится у пана какая-нибудь радость—подданным его печаль:

надобно давать поздравительное (witane); если пан владеет местечком, торговцы

должны были в таком случае нести ему материи, мясники—мясо, корчмари—напитки.

По деревням хлопы должны были давать «стацию» его гайдукам и исозакам. Едет ли

пан на сеймик, или на богомолье в Ченстохово, или на свадьбу к соседу—на его

подданных налагалась всегда какая-нибудь новая тягость.

Куда ни проедет пан со своим

своевольным оршаком (свитою), там истинное наказание для бедного хлопа: панские

слуги шляхетского происхождения портят на полях хлеб, забирают у хлопа кур,

баранов, масло, колбасы, «а пойдет хлоп жаловаться пану,— говорит Старовольский, —

так.его за то по ушам отшлепают, зачем беспокоит его милость, тем более, что сам пан

привык поступать как его слуги. Наберет у купца товаров, сделает ремесленнику заказъ

—и тому и другому не платитъ». Таков был панский обычай. Не умея или ленясь

управлять лично имениями, паны отдавали как родовые, так и коронные, им

пожалованные в пожизненное владение маетности на аренды, обыкновенно жидам 6), а

сами или жили и веселились в своих палацах, или уезжали за границу и там

выказывали перед иноземцами блеск польской аристократии.

J) Олис. Укр., 114, 127.

– ) Лет. Самов., 7.

3)

Опис. Укр., 9.

4)

Рат. о wojn koz. za Chmieln., 56.—Ист. о през. бр.

5)

Reforma obyczajow. e) Fawor. Mebieskv.

31

с

Жиды вымышляли новые поборы, какие только могли прийти в голову

корыстолюбивой рассчетливосги. Если рождалось у крестьянина дитя, он не мог

крестить его, не заплатя пану так называемого дудка (dudek); если крестьянин женил

сына или отдавал дочь, прежде должен был заплатить поемщизну 1). Жид обыкновенно

требовал с хлопа еще больше того, сколько было назначено: и если крестьянин не мог

заплатить, то дитя оставалось некрещеным несколько лет, нередко и умирало без

таинства, а молодые люди принуждены были сходиться между собою без венчанья 2).

Кроме того, имущество, жизнь крестьянина, честь и жизнь жены и детей находились в

безотчетном распоряжении жида-арендатора. Жид, принимая в аренду имение, получал

от владельца право судить крестьян, брать с них денежные пени и казнить смертью 3).

В коронных имениях положение хлопов было ужаснее, нежели в родовых, даром что

там подданные имели право жаловаться на злоупотребления. Старосты и державны,—

говорит

Старовольский 4),—не обращают внимания ни на королевские декреты, ни на

коммиссии, пусть на них жалуются: у них всегда найдутся пособники выше;

обвиняемый будет всегда прав, а хлопов бранят, пугают и запугают до того, что онп

оставят дело и молчат. Если же найдется такой смельчак, что не покорится и не оставит

иска, так его убьют или утопят, а имущество его отдадут другим, угодникам панским.

Убитого обвинятъ—-будто он бунтовщик, хотел бежать в опришки (бродяги), на

границе воровство держал и т. п. «Двое старост,—продолжает тот же Старовольский,—

судились за то, что один из них посылал своих слуг бросить с моста в воду проезжих,

ограбивши их имущество, а другой брал , с купцов на ярмарке незаконные поборы

целыми кусками блаватных материй да бочками малвазии. И что же? Их отпустили и

оправдали, а иск продолжать предоставлено на их слугах, даром что за одним

старостою уже известны были прежде подобные дела». И не мудрено было поступать

таким образом старостам, когда, по известию современников, привилегию на староство

выхлопотать стоило дороже, чем сколько староство приносило годового дохода. «У нас,

— говорит тот же Старовольский, — в канцеляриях завелись неслыханные прежде

поборы — подарки ассесорам и судьям; везде подкупы; войты, лавники, бурмистры,

все на подкупе, а о доносчиках, как они подводят невинных людей, и говорить тяжело:

поймают богатого, запугают, засадят в тюрьму и тянут над ним следствие, а с него

сосут подарки и взятки. Так называемые экзаторы—собиратели податей в городах п

коронных имениях, были также грабители». «Иногда, — говорит Старовольский,—за

квитанцию возьмут больше, чем поборов соберут. Знаю я одного такого собирателя;

ему город подарил за квитанцию сто талеров,—он бросил их со стола и ногами

потоптал и не дал квитанцип, пока ему не всучили сто червонцев. Другой по Руси

ездил собирать недоимки из села в село и везде брал себе стации—полти мяса, сыр,

масло, даже рогатый скотъ

*) Hist. bel. cos. polon., 32.—Fawor. Niebiesky,

2) Hist. bel. cos. pol,, 32.—Ист. пзв. о возн. в Польше ун., 70.—Унпверс. киевск.

митр. Петр. Мог., 10.

3)

Пам. киев. ком., 1, 2, 89.

4)

Ref. obycz.

32

за ним гнали стадом. Кроме безграничного произвола, старосты или жида

подстаросты, которые не жалели людей, потому что они составляли достояние