Богдан Хмельницкий
Шрифт:
«А разве поляки,—говорили ободрители, — только на конях молодцы? Да ведь
тогда коню геройские дела приписать надобно, а не воину. И поле, и валъ—все одной
Виллоны работы. Много чести победить на поле, а еще более славы храбрым рыцарям
защищаться в окопах. Отцы наши в стенах московских два года бились и не поддались;
они же так отличались, овладев чужим; а нам надобно показать то же для вечной славы
народу нашему за спасение родины» 1).
Вечером в субботу
воскресенье после того провели жолнеры в молитве 2).
На другой день, в воскресенье, 1-го июля (11-го июля н. ст.), Хмельницкий пустил
татар и Козаков на дивизию Фирлея; он направлял их на те места польского обоза, где
не были еще выведены окопы. Сражение происходило с полудня до сумерек. Сначала
поляки отбили первый напор; но когда Хмельницкий приказал ударить из тридцати
пушек, которых у него было семьдесят, а татары пустили в обоз дождь стрел, поляки
опять начали молиться и ободряли себя религиозными процессиями а).
В понедельник, 2-го июля (12-го июля н. ст.), Хмельницкий послал Козаков
Гадячского полка на правую сторону; там было озеро—и окопы вовсе не деланы.
Полком командовал Вурляй, богатырь; отличался он на Черном море, завоевал Синоп,
задавал страх самому Цареграду. С этой стороны обоз защищала венгерская пехота; она
не выдержала козацкого натиска и обратилась назад. Козаки вторглись в обоз. Тем
временем татары бросились огромною толпою на Фирлея: поляки потеряли дух.
«Нам невозможно сражаться с таким множеством неприятелей, надобно бежать и
запереться в збаражском замке!» кричала толпа.
«Чорт побери!—восклицал Вишневецкий:—разве вам хочется, чтоб козаки
вытаскивали вас за ноги из замка и рубили головы? Да уж если погибать, то лучше в
ноле! Гей, братья! кому из вас со мною умпрать любо? Пойдемте на эту сволочь: утрем
им нос!»
Князь бросился с отважными; инженер Нршиемский заворотил бегущую
венгерскую пехоту. Козаков выгнали из окопов, потом притиснули к пруду: многие
потонули. Погиб Вурляй. Увидев неудачу своих, полковник Морозенко кинулся на
помощь гадячанам, но его смяли, и он сам, пошатнувшись на коне, едва было не
попался в плен. Сеча была отчаянная. Жестоко напирали козаки, упорно стояли поляки,
ободряемые Вишневецким. рассказывают, что долго тогда враги спорили за раненого
дворянина, который, с оторванною ногою, переходил то в руки своих, то в руки
Козаков. Наконец, товарищи отстояли его и отнесли умирать в кругу своих. После
такого неудач-
Ч Annal. Polon. Clim., I, 120—Histor. pan. Jan. Kaz., I, 57.—Раш. do pati. Zygnt. III,
WJad. IV i Jan. Kaz., II, 66.
4 Dyar. wojn. p Zbar. Star. pols., I, 253.
3)
Woyna doni., 58,— Dyar. wojn. p. Zbar., ibid. Kubala, I, 169.
284
ного
который пред тем говорил ему о возможности скоро заночевать в польском обозе *).
С этих пор Хмельницкий решился обложить поляков, томить беспрерывною
пальбою, морить голодом и довести до крайнего положения 2). Он приказал насыпать
вокруг польского обоза вал выше неприятельского и поставить на него пушки; все
было готово в одну ночь, потому что было кому работать. Утром 3-го июля, во вторник
(13-го июля н. ст.), ударили на поляков из пушек с разных сторон, и «разъяренное
хлопство, — говорит очевидец,—лезло как смола, а татарские стрелы, летая в разных
направлениях, затмевали солнечный светъ» “).
К вечеру прекратилось нападение. 7-го июля (17-го п. с.) козаки и татары учинили
жестокий приступ, напирая па ту часть обоза, где стоял Вишневецкий. Они изготовили
тогда четырнадцать гуляй-городып; вишневцы не только отразили неприятельский
приступ, но овладели всеми гуляй-городынами и сожгли их въ
виду
неприятелей. 8-го июля поляки сообразили, что
ихъ
окопы проведены былислишкомъ широко; у них на лицо набиралось
всей
военной силы только тысяч десять, а в бой разом становилось только не более
шести; стали паны между собою спорить, а после споров и взаимных укоров решили
копать другие окопы внутри прелших. 9-го июля окопы новые были почти готовы; стан
подвинулся в правую сторону к озеру и блилсе к городу Збаражу; левая
сторона,
куда особенно напирали неприятели,
была
покинута. Внутриновых окоповъ
был распололсен ряд телег, связанныхъ
вместе и слулсил своего рода второю обороною. 10-го июля (20-го н. ст.) польское
войско вступило в эти окопы, а лишних лошадей выгнали прочь по совету
Вишневецкого. Но едва только поляки вступили в новые окопы, козаки бросились за
ними, насыпали также окопы еще выше польских, и опять начали палить в польский
обоз. Поляки, лселая закрыться от неприятельской пальбы, беспрестанно повышали
свои окопы, но вслед затем у Козаков пред самым польским обозом выказывался такой
огромный вал, что и собаку можно застрелить с него, говорит очевидец. Таким
образом, днем и ночью козаки не давали покою неприятелю; одни из них повышали
свои окопы и проводили новые их линии, приближаясь к польскому обозу, другие