Богдан Хмельницкий
Шрифт:
Зборовский договор, назначить задержанную уплату жалованья войску и принять меры
к увеличению регулярного войска в Польше. Когда еще собирались предварительные
сеймики для выбора послов, Хмельницкий писал к Киселю и уполномочивал его
держать на предстоящем сейме сторону русского народа. «Нижайше просим вашу
милость,—писал он,—стараться, чтоб на этом сейме утверждены были наши права и
вольности, успокоена наша вера и уничтожена уния, возвращено было домам
все, что предки наши на них пожертвовали и каждый пользовался бы своими
вольностями и более не было бы в отечестве раздоровъ» 4). На этом сейме чуть было не
возродилась старинная рознь между шляхетством польской Короны и шляхет-
*) Histor. belli cosac. polon., 112.
– ) Annal. Polon. Сииш., I, 166—169.
3)
А. Ю. л 3. P., III, 402.
4)
Ojczyste spom., 2, 121.
333
ствол Великого Княжества Литовского. Послы из литовских поветов говорили на
сейме: «причина войны идет от коронных панов сенаторов и урядовых особ, а мы,
литовцы, не подавали козакам никакого повода к возмущению: пусть же одни коронные
несут на себе все издержки н убытки». Послы из белорусского края изъявляли на сейме
опасение, что из королевских и шляхетских маетностей хлопы станут уходить в
Украину и вписываться в козаки, и вместо дозволенного Зборовским договором числа
Козаков 40.000, будет их тысяч сто или более, и с ними без войны нельзя будет
обойтись. Вспыхивала, кроме того, еще более древняя рознь между знатным панством,
так называемыми можиовладцамн, и мелким шляхетством. Представители последнего
на сейме подавали мнение, что следует обложить поборами маетности светских и
духовных сенаторов по количеству дымов, истребовавши от владельцев сведения под
присягою: сколько у них дымов; и сверх того надобно наложить поголовное на иудеев.
Сенаторы воспротивились: подымный побор был бы для них тяжел, и казался более
легким побор с волоков ‘) земли, так как у них в маетностях приходилось но меньшей
мере человек по восьми хлопов на один волок, тогда как у шляхетства в маетностях
было на одном волоке по человеку, а иногда на четыре или на пять волоков один
человек. За иудеев заступались знатные паны, потому что иудеи были у них в
маетностях арендаторами п корчмарями 2). Тогда паны Речи-Посполитой обратили всю
злость на виновника своего унижения. Обвинители подали на сейм краткий очерк
действий канцлера. «Вся последняя междоусобная война есть плод правления
Оссолннского, гласило это сочинение. — Овладев умом жадного к славе и власти
короля Владислава, он затеял войну
Посполитой не одобрили его замыслов, вздумал начать ее с помощью Козаков и
уговорил короля раздать им приданое королевы: с этими-то деньгами козакп н
поднялись 3). Он раздражил всех наших соседей: Турцию оскорбительными письмами,
шведского короля—непризнанием титула, московского царя— разными выходками и);
наконец, он с Владиславом замышлял сделать в государстве переворот и употребить
Козаков орудием к уничтожению шляхетской нации 5). Он один не советовал собирать
посполитого рушенья, и во время похода не велел посылать подъездов для того, чтоб
мы не знали о неприятеле; а когда привел короля в беду, то предложил мириться с
ханом, и с первого раза согласился на все, чтб предложили хан и Хмельницкий» 6).
«Легко понять,—говорили на сейме,—чего заслуживает тот, кто короля нашего послал
безоружным против врагов, как на бойню; кто довел его до такого унижения, что он,
отдав булаву Забускому и объявивъ
') Волок в Великом Княжестве Литовском заключал до 20 нынешних десятин.
") Анты Южн. и Запади. Росс., III, 399—400.
3)
Pam. о Копиеср., 420.
4) Annal. Polon. Clim., I, 166.—Hist. Jan. Kaz., I, 98.—Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IV
i Jan. Kaz., II, 110.
5)
, Histor. belli cosac. polon., 176.
6)
Pam. о Koniecpols., 424—426.—Annal. Polon. Clim., I, 167.
334
Хмельницкого изменником, снова переменил свое постановление; кто прежде не
хотел давать татарам жалованья, а потом обязался платить постыдную дань; кто
наложил вечное ярмо на жителей воеводств: киевского, черниговского и брацлавского и
довел Речь-Посполитую до заключения такого унизительного договора, о каком наши
деды и не слыхивали!» ').
Часть этих обвинений была справедлива. Канцлер удержался на месте, потому что
на его стороне были король, придворные и множество клиентов. Но эти обвинения
были для него последним ударом. Оссолинский не прожил года после этого тяжелого
сейма.
Поражая всеобщим поношением Оссолинского, паны в то же время величали врагов
его. Соперник его, Иеремия Вишневецкий, встречен был в Варшаве с такими
почестями, какими пользовались в Варшаве только короли.
2-го декабря он с царским великолепием въехал в Варшаву, перед ним ехало сто
слуг его на аргамаках, около него шла пехота в числе двухсот человек с мушкетами;