Богдан Хмельницкий
Шрифт:
Польный гетман подступил к Умани, где находились Богун и Глух. Расположившись в
хуторах, польный гетман посылал к 'Богуну увещание вступить с ним в переговоры; но
Богун не отвечал ему. Хотел-было польный гетман выманить Козаков ночью на вылазку
в поле и навести на засаду, но ему не удалось перехитрить Богуна. Поляки отошли от
Умани, разорили и сожгли несколько окрестных русских поселений и ушли. Тем
кончилась эта весенняя прогулка их 1).
Хмельницкий
винницкому полковнику похвалу за постоянство, твердость и непоколебимость, и
поручил Хмельницкому привести его к присяге: присягнул ли Богун государю—
неизвестно 3).
Митрополит, а с ним и православное малороссийское духовенство вовсе
недружелюбно отнеслось к делу о подданстве московской державе, хотя сознавало свое
бессилие, чтобы надолго и с энергией противодействовать.. Уже при первом прибытии
в Киев митрополит Сильвестр Коссов, как мы уже видели, показал большую
холодность в обращении с великороссийскими чинами и долго не хотел посылать к
присяге царю шляхту, приказных и дворовых слуг своих, представляя, что король стал
бы мстить, узнавши, что киевский митрополит посылал своих слуг к присяге чужому
государю. После того, в марте назначенные в Киев царскими воеводами кн. Федор
Куракин и Волконский жаловались царю, что митрополит не дозволяет строить острога
на горе рядом с Софийским собором, на месте, отмеренном для этой цели в 820 саж.,
потому что эта земля издавна есть собственность Софийского собора, монастырей
Архангельского и Никольского и Десятинной церкви. Когда ему представляли, что
острог нужно построить для оберегания жителей и другого удобного места нет,
митрополит сказал: «оберегайте их от Киева верст за двадцать или далее, а я на этой
земле города строить не позволю». Ему сказали, если он и не позволит, то все-таки
острог будет построен. Тогда митрополит с запальчивостью сказал: «если будете
против моей воли строить городъ—я буду с вами биться». Царские воеводы заметили
неприличие такихъ
*) Рук. Ж. П. В. разнояз. № 63. 2) Истор. Мая. Росс., II, 6.
572
слов, напомнили о присяге царю. Митрополит сказал: «Гетман с войском
запорожским поддался под государеву высокую руку, а я со всем собором не посылал к
царю бить челом об этом. Мы, духовные, живем сами о себе, ни под чьею властию».
Воеводы заметили: «Ты прежде был под королевскою областью, а ныне стал под
государевою высокою рукою, а потому слушайся государева указа и нам в государевых
делах
«Выл я под королевскою властью, а теперь буду под тою властью, под чьею велит Бог
быть. Вы только видите начало, подождите конца».
На такую выходку воеводы сказали: «Или ты, митрополит, ие боишься Бога, что так
говоришь? Видно ты великому государю добра никакого не хочешь как бы изменою!»
Митрополит разгорячился, стал говорить по-польски и воскликнул: «Почекайте,
почекайте! Скоро вам конец будетъ».—«Видим,— сказали воеводы, — видим от тебя,
митрополит, дурно и измену и скажем тебе напрямик: не слушаем твоего указа, а
слушаем указов своего государя и будем город ставить на том месте, где показано».
Воеводы с этими словами оставили митрополита и, вернувшись кт, себе, позвали
киевского наказного полковника Павла Яненка (правившего киевским полком за
отсутствием настоящего полковника Антона ЛСдановича, задержанного в Польше еще
в 1653 году), сотников киевского войта, бурмистров и нескольких мещан. Они
объявили, что митрополит не допускает строить острога на месте, указанном для такой
постройки, что митрополит говорит, будто он с гетманом и с козацкими полковниками
не был в единомыслии о подданстве московской державе и ничего о том не знал. Тогда
полковник и другие бывшие с ним у воевод лица отправились к митрополиту.
Воротившись от него, они сообщили воеводам, что митрополит изъявляет готовность
просить прощения за свою горячность в разговоре с воеводами. «За его досадные слова
к нам пусть его Бог простит,—сказали воеводы,—а вот как он говорил, что будет
биться с царскими людьми и иные непристойные слова, так этого утаить нельзя!» Они
послали обо всем донесение в Москву, а между тем, в Киеве стали строить острог на
прежде указанном месте. В Москве сочли, что до поры до времени нужно до известной
степени снисходить к непривычке новых царских подданных к своему положению и
послали в Киев воеводам царский указ объявить митрополиту, чтоб он не огорчался,
потому что вместо отобранной под постройку острога земли дана будет Софийскому
двору другая земля. Митрополит должен был поневоле смириться, но все-таки
продолжал относиться недружелюбно к царским воеводам; в следующем затем месяце
воеводы жаловались, что митрополит с ними не держит совета ни о каком деле. С своей
стороны царские воеводы начинали стеснять и духовную власть киевского