Боги, пиво и дурак
Шрифт:
Чего там говорила Майя?
Храм души. Надо найти, мать его, храм, моей, мать ее, души!
А в моей голове между тем продолжалось кино — десяток внутренних мониторов в режиме он-лайн транслировали жуткие волдыри, кровавые трещины на коже, белеющее мясо на ребрах…
Хрен с ним.
Пусть так. Допустим.
Допустим, моя душа — это кинотеатр. Ну или куча мониторов, где транслируется всякая жесть.
И где-то тут есть сокровищница.
Или что-то в этом духе.
Если я это «что-то» найду,
И на ощущения — тоже.
Я смогу победить боль.
Я должен.
Для начала нужно выкинуть из головы это дурацкое кино. Потому что я не хочу смотреть на то, как кислота паутины разъедает мою кожу и мясо. Не хочу — и все!
Стиснув зубы, я сосредоточился на внутреннем зрении, стараясь не обращать внимания ни на что другое.
Это так же просто, как вслушиваться в слова звучащей с улицы песни, когда тебе на живот поставили горячий утюг.
Но вдруг жуткие картинки в моем мозгу отключились.
Я провалился в ватное полубредовое состояние, и в моей голове на ускоренной перемотке кто-то включил всю мою жизнь.
Со стороны я видел ковер на стене в детской, большую пожарную машину и руки деда, видел школу и поцелуй девочки Леры под новогодней елкой у метро.
А потом скорость перемотки стала еще быстрей. Множество одинаковых кадров. Вот мое студенчество, вот моя работа, машина, квартира — все тусклое какое-то, выцветшее…
Самолет…
Черная мгла в воздухе.
И тут поток кадров остановился.
На фоне черного нечто, надвигающегося на наш самолет, я отчетливо видел прозрачный профиль, как если бы с той стороны иллюминатора сидела стеклянная женщина, немного склонив голову.
Почему до сих пор я не вспоминал об этом видении?
Это ведь было потрясающее зрелище: прекрасное женское лицо и абсолютная катастрофа, которую я мог видеть сквозь него.
Призрак медленно повернулся ко мне, улыбнулся и потянулся ко мне сквозь стекло.
И тут на мгновение лицо потеряло прозрачность и стало живым.
Я видел темные волосы, большие голубые глаза, крупный рот с маленькой темной родинкой под нижней губой и серьги в форме дисков, усыпанные по кругу драгоценными камнями.
А потом улыбка призрака мягко коснулась моих губ, оставляя ощущение тепла…
От этого воспоминания я вздрогнул и будто очнулся ото сна.
Но на самом деле я вовсе не проснулся, а наоборот, погрузился на какой-то еще более глубинный уровень забытья. Или провалился в даркнет своего сознания.
Святилище Арахны, паутина, боль, шум ветра в листве — все это исчезло. Остались только коричневато-рыжие сумерки, будто я находился в пещере, освещенной факелом.
А у моих ног светился крошечный серебристый огонек размером со спичечную головку.
Я понял сразу: это и есть мой источник
От радости у меня аж в зобу дыханье сперло. Я присел рядом с ним, желая получше разглядеть, и тут меня охватило странное ощущение, будто сердце внутри меня стало увеличиваться.
В глазах помутилось. В груди стало тесно. Вдох мне никак не давался — внутри моего тела для воздуха не осталось места. Голова закружилась, и я не то закричал, не то зарычал, пытаясь совладать с ощущением, что меня вот-вот разорвет на куски…
И тут, наконец, я очнулся по-настоящему.
И обнаружил себя в святилище Арахны посреди обрывков окровавленной паутины, а над моей головой ослепительно сияло полуденное солнце.
Я был почти голый — от всей моей одежды остались только дырявые сапоги, уплотненный гульфик, ремень на поясе и горловина от ученической куртки. На коже вместо ожогов розовели свежие рубцы, но даже если бы я был покрыт волдырями и ранами, я бы вряд ли расстроился.
Потому что я больше не был обрезком.
Мир вокруг вдруг заиграл новыми красками!..
Я распахнул руки, готовый обнять весь этот новый мир и радостно засмеяться от переполняющего меня счастья, как вдруг за спиной услышал яростное шипение Арахны.
Обернувшись, я увидел на ступенях ощерившуюся паучиху — и Яна с обнаженным мечом в руке.
Глава 21. Гадости и сладости
Я посмотрел на Яна, потом — на разорванную паутину с белой дымкой. И снова на Яна…
— Твою ж мать! — громогласно выругался я, готовый разбить или сломать что-нибудь от досады.
Еще немного — и я мог бы преодолеть рубеж! И тогда под этим солнцем стоял бы уже не Даня-обрезок, а Даня-истинный гриф!
Столько муки, столько усилий — и все впустую? И только потому, что моему магистру пришло в голову спасти меня?
Ян и Арахна, услышав мой возглас, дружно повернули ко мне головы.
— Слава магии, очухался! — воскликнул Янус. — Собирайся, похищенная королевна. Домой пора. А то, понимаешь, повадился утреннюю тренировку прогуливать…
— Тебе это так просто с рук не сойдет, — угрожающе прошипела Яну Арахна.
— Чё ты там бормочешь? Скажи громче, не слышу! — потребовал Ян, делая шаг к Арахне.
Паучиха попятилась.
В происходящем было что-то очень неправильное. Как вообще смертный человек может угрожать богине?
Даже если он сильный маг.
И, что удивительней всего, Арахна его боялась.
Она поджала мохнатые лапы и вдруг резко метнулась ко мне.
И в то же мгновение Ян оттолкнулся от мраморного пола, будто от батута. Прыжок — и он оказался прямо передо мной, наставив на замершую Арахну острие меча.