Богоборец. Дорога Силы
Шрифт:
— Учитывая его состояние, он вполне мог пойти самоубиваться об лигарра, — Диомеда зло пнула попавшийся под ноги глиняный кувшин. — Идиот! Он же сам понимает, что шансов с таким противником у него практически нет!
— Потому и пошёл, — отстраненно ответил я. — Небо не любит самоубийц, а это всё же честная схватка… формально. Погибнуть так — куда более достойно, чем вздернуться на ближайшем суку.
— Какая разница, если он просто сдался и отказался жить дальше! — яростно выплюнула Диомеда. Эта тема оказалась для неё неожиданно куда более болезненной, чем я ожидал. — Слабовольный ублюдок!
— Ди, это его выбор, — я осторожно взял тяжело дышащую девушку под руку и повел на свежий воздух. — Всё равно мы не сможем его догнать…
Напарница сердито мотнула головой. Наконец, спустя пару мгновений, она хрипло сказала:
— У меня был друг… несколько лет назад. Сын одного из гвардейцев отца, на пару лет старше меня. Все его звали Лисом, у него такая хитрая ухмылка была… Хороший парень, красавец, девушки к нему так и липли. А потом… он с друзьями полез медитировать в дикий Очаг неподалеку. Они наткнулись на Хиатуса с редким даром — тот плевался кислотой, — и Лис словил плевок прямо в лицо. Когда вернулся, его вылечили, но шрамы все равно остались жуткие. Лис не смог этого пережить. Видите ли, он теперь урод и никому не нужен… — Диомеда стиснула кулаки. — Надумал себе какой-то дряни! Ожесточился, оттолкнул от себя всех друзей, стал еще чаще ходить в Очаги, уже в одиночестве, и в какой-то момент просто сгинул в одном из них. Скажешь, тоже его собственный выбор?
Я молча вздохнул. История, конечно, печальная… но я всегда считал, что человек должен сам нести ответственность за свои поступки. Даже если его выбор плохой, неправильный и ведет к гибели, максимум, чем ты можешь помочь — советом. Очень настойчивым советом, с разговором и пояснениями, почему ты считаешь так, а не иначе. Не больше. Если же попробуешь насильно подтолкнуть его к правильному, по твоему мнению, пути — можешь сделать еще хуже. А даже если не сделаешь хуже — получишь лишь отсрочку. Рано или поздно, не разрешив свой кризис самостоятельно, человек вновь свернет на неверную тропу. Поразмышляв и сформулировав, я попробовал объяснить это девушке, под конец добавив:
— Смотри на это, как на их собственное испытание, которое они придумали себе сами. Да, Лис поступил глупо, посещая Очаги в одиночку, но если бы ему повезло и он сумел дорасти до ступени Заклинателя с достойной закалкой, то Перерождение бы сгладило как минимум часть его шрамов. Скорее всего, именно этого он и добивался, но то, что он выбрал такой опрометчивый путь к цели — это действительно его собственное решение. Йорген же… — я махнул рукой. — Я бы мог попытаться объяснить ему, что на этом жизнь не окончена, что ему стоит попробовать жить дальше хотя бы потому, что его родные и друзья не хотели бы, чтобы он повторил их участь… но не думаю, что он бы послушал меня. Я для него — пацан, который толком жизни не видел. Что я могу знать? К тому же он упорно винил в этой трагедии именно себя, так что никакие слова не смогли бы затушить пламя вины и скорби, пылающее в нем. Только время смогло бы это сделать. Но он не дал себе шанса пройти долгое и мучительное испытание примирением с самим собой, и выбрал более быстрое и смертельное — сразиться с лигарром. Это его выбор, и не нам его осуждать. Мы действительно ничего о нем не знаем.
Мы некоторое время думали, стоит ли идти через лес, как мы и хотели изначально — в конце концов, где-то там скрывался лигарр, а конкретное направление к его гнезду мы у Йоргена не уточняли. Наконец, решив, что ну его к демонам, лучше перестраховаться, мы вернулись по тропе назад, на тракт. С этого момента дорога стала гораздо скучнее, безопаснее и комфортнее — деревни и небольшие городки попадались регулярно, и за следующие две недели мы ни разу не ночевали под открытым небом. Да, пришлось вместе с трактом делать большую петлю, потеряв на этом несколько дней, но не то чтобы мы сильно об этом жалели. Сильно торопиться нам было некуда.
В первом же поселении — небольшой деревушке, выросшей вокруг придорожного трактира, мы зашли к старосте и рассказали
Дальше дорога превратилась в сплошную рутину. Легкий бег под палящим солнцем, передышки в тени деревьев, спарринги на привалах и сомнительного качества еда в придорожных тавернах. И снова — бег, привалы, бег, сон, бег, сон… Чертов день сурка. Месяц Спокойствия оправдывал свое название — из-за жары и зноя все окружающие ползали сонными мухами. Никто не приставал к нам, никто не пытался познакомиться или пофлиртовать. Редкие приветствия от братьев-Идущих, редкие просьбы о спаррингах на вечерних стоянках, которые мы с радостью удовлетворяли — и всё. Даже разговаривать было лень, тем более что и темы для разговоров заметно исчерпались за это время.
Неудивительно, что к Лон’Гримму мы прибыли в некотором предвкушении — наконец-то, конец путешествия! Ну, по крайней мере, для Диомеды. Но и мне отсюда до Гельта буквально день быстрого бега.
Замок мне понравился уже издалека. Достаточно большой, но при его строительстве явно делали упор больше на красоту, нежели на функциональность и защиту. Треугольник стен с башнями в каждом из углов и большой донжон с пристройками в центре. Черный полированный камень с алыми прожилками даже издалека смотрелся просто шикарно, навевая какие-то смутные ассоциации с Черной Башней Саурона. Вместо рва — обширное выжженное поле вокруг замка, от которого как-то нехорошо тянуло Огненной Ци. Не удивлюсь, если оно плотно заминировано…
Стоило нам подойти к широкой арке ворот, перекрытой решеткой, Диомеда широко улыбнулась и радостно помахала рукой одному из солдат в охранении:
— Кин! Я вернулась!
Худощавый мужчина с ухоженной эспаньолкой и массивной алебардой в руке ухмыльнулся и стукнул свободным кулаком в грудь, приветствуя нас:
— Добрый день, молодая госпожа, — он хлопнул по плечу напарника. — Улисс, сбегай, доложи Его Светлости о прибытии Диомеды Таубер, — повернувшись к нам, Кин извиняющимся тоном продолжил. — Госпожа, вам и вашему спутнику придется подождать здесь, для проверки. Порядок такой. Обычно за артефактом посылаем, но, думаю, сейчас ваш отец спустится и проверит вас лично.
— Да я помню, — вздохнула Диомеда. — Мы подождем.
Ждать пришлось недолго. Узкая дверца рядом с воротами распахнулась, явив уже знакомого мне мужчину. Гладко выбритый, с длинными волосами цвета воронова крыла, небрежно стянутыми в хвост, он окинул нас взглядом и шевельнул губами. Мощная волна энергии, вырвавшаяся из гертэна, пролетела нас насквозь, невольно заставив меня поёжиться… и загореться интересом. Что за проверка такая? Явно какая-то техника, причем на основе Огня, но большего я заметить не успел. Церетеус же, довольно кивнув, раскинул руки и принял в объятья радостно прыгнувшую на него дочь. Последняя обхватила его руками и ногами, как коала дерево, не торопясь слезать и что-то горячо рассказывая тому на ухо. Наконец, неохотно расцепив конечности, она встала рядом с ним, невольно покраснев и попытавшись принять более горделиво-аристократичную позу. Судя по тщательно прячущим ухмылки солдатам — получилось не очень.
Церетеус же, наконец, обратил внимание на меня, всё это время молча стоявшего в сторонке, не отсвечивая.
— Итак, кто же твой спутник, дочь?
Диомеда почему-то покраснела еще больше, и кинула на меня какой-то беспомощный взгляд. Я вздохнул и, сделав шаг вперед, поклонился:
— Волей Арбана, мы странствовали вместе последние полтора года. Эдриан Гирит, ваша светлость. Приятно познакомиться.
— Что ж, Эдриан… — мужчина наклонил голову, рассматривая меня цепким взглядом из-под кустистых бровей. — Церетеус Таубер. Рад приветствовать тебя в нашем родовом гнезде.