Богоборец. Дорога Силы
Шрифт:
— Да, согласен, — спокойно ответил я. Я не был удивлен или обижен, что меня попытались слегка (или не слегка) нагреть — в конце концов, даже для аристократии полтора десятка серебрушек разницы это более чем ощутимая сумма. Тем более что Система вообще предлагала разменивать 1:70, так что я в любом случае был не в обиде. Но вот то, что Диомеда внезапно взбрыкнула против воли отца и интересов клана — это… занятно.
— Хорошо, но прежде чем обмениваться деньгами… — Церетеус порылся в одном из ящичков стола и достал миниатюрную деревянную шкатулку, украшенную резьбой. Буквально в ладонь размером, она так и светилась от Ци в энергетическом
Я в легком шоке уставился на шкатулку. Среднюю Панацею на Аукцион выкладывали довольно случайным образом — бывало, что чуть ли не десяток за месяц, а бывало, что и целый год ни одной не было. Соответственно, скакала и цена — от тридцатки до доброй сотни Серебряных. Но торг, в любом случае, каждый раз за неё разворачивался достаточно напряженный. Я ожидал, что после обмена денег мне придется задержаться у Тауберов на некоторое, неизвестное время, пока Панацея вновь не мелькнет на Аукционе… но вот мне предлагают не терять лишние недели, а возможно, и месяцы, и купить её прямо сейчас. Подвох, видимо, лишь в цене. Я поднял глаза на собеседника:
— Сколько?
— А сколько дашь? — усмехнулся Церетеус.
— Одной Золотой хватит? — пожав плечами, уточнил я.
— Более чем, — Церетеус улыбнулся и протянул мне шкатулку. На фоне тихо звякнул перевод денег, я бросил взгляд на сумму, кивнул, и перекинул собеседнику обе Золотых монеты в ответ.
— Эдри! — кажется, напарница была искренне возмущена тем, что я своим действием слегка так обесценил её предыдущую договоренность о хорошем курсе: какой смысл выбивать лишний десяток серебрушек, если сразу после я переплачиваю минимум столько же, если не больше. — Зачем?
Я молча приоткрыл шкатулку, полюбовался прозрачным шариком, из которого прямо-таки сочилась Жизнь, и тут же закрыл. Не зря Панацея хранится в изолированной области — если слишком долго держать её вне шкатулки, то она попросту иссякнет и потеряет свою силу. Убрав шкатулку в браслет, повернулся к девушке:
— Потому что я не люблю и не хочу торговаться. Потому что деньги — всего лишь средство. Потому что мне легче переплатить, но получить желаемое сейчас, а не ждать неизвестно сколько, пока лекарство появится в продаже. А еще… Ди, на что обычно люди тратят большие деньги?
— На возвышалки, — автоматически ответила Диомеда. — А… поняла.
— Именно. Я уже сейчас не особо представляю, на что мне транжирить такую сумму. Ну куплю я некоторое количество давно присмотренных книг, хорошо. На это уйдет от силы десяток серебрушек. А с остальным что делать? Единственное, что приходит на ум — закупаться материалами для практики в магических профессиях, там можно и куда большие суммы вчистую потратить… но я собирался заняться этим вплотную только когда стану Заклинателем. До этого момента серьезная практика в этих сферах затруднительна. Да и, кажется мне, к тому моменту я успею еще заработать… гм… достаточно.
— Интересная логика, молодой человек, — неожиданно вмешался Церетеус. — Но моя дочь права. Даже с учетом того, что вам не требуются деньги на системную помощь… рано или поздно, но вы найдете, куда их потратить. Скорее рано. Поверьте моему опыту.
— Вот, —
— Хорошо, хорошо, — я усмехнулся и поднял руки, защищаясь. — Постараюсь относиться к деньгам бережнее. В любом случае, сейчас в обиде не остались ни я, ни клан Тауберов. Давайте уже перейдем к другим темам. О чем вы еще хотели поговорить, Ваша Светлость?
Церетеус едва заметным жестом распахнул дверцы небольшого шкафа в углу и поймал вылетевшую оттуда стеклянную бутылку вместе с парочкой бокалов. Собственноручно налив алую жидкость в оба бокала, один из них он отправил по воздуху в мою сторону. Дождавшись, пока я крайне осторожно его поймаю, он спокойно отпил вино и спросил:
— Какие у тебя намерения по отношению к моей дочери?
— Папа!
Возмущенный вопль Диомеды проигнорировали мы оба. Церетеус смаковал вино, насмешливо посматривая на меня, а я лихорадочно соображал, что можно сказать. Соображал недолго — спустя мгновение я вспомнил, что врать всё равно бессмысленно, поскольку Обладатели ложь чувствуют за версту. Придется говорить правду. Но стоит всё же завернуть её в благородные одежды из легких недоговоренностей и размытых формулировок.
— Я не уверен до конца, Ваша Светлость. — Стоило мне произнести эту фразу, как тяжелое молчание в комнате сгустилось до такой степени, что его можно было пощупать. Пришлось поторопиться и уточнить. — Видите ли, несмотря на мой взрослый вид, по сути — я всё еще подросток. Неудивительно, что такому подростку трудно понять, где заканчивается наша с вашей дочерью дружба, эдакое боевое братство, а где начинаются некие… хм… отношения. Я уж не говорю о том, что тело подростка требует… гм… разного — и, опять же, сложно различить, где в моей душе рождаются чувства, порожденные разумом и сердцем, а где — исключительно телом. Лишь время сможет помочь разобраться в этом.
— Тем не менее, твоя речь не звучит, как речь подростка, — заметил Церетеус, вновь наливая себе вино. — Совсем не звучит. Впрочем, меня устраивает твой ответ, и я с ним полностью согласен. Более того, если время приведет вас в сторону действительно глубоких отношений — я не буду сильно противиться, — он ехидно глянул на вытянувшееся лицо Диомеды, и добавил. — Но у меня будет пара условий…
Глава 19
— Ты не перестанешь быть Идущим, если состарился и пустил корни. Это тоже, в каком-то роде, путь.
— А когда умрешь?
— И что? Душа-то отправится в новое путешествие.
Хроники Арбана-Странника, четвертый том
— Эдри, обед готов!
— Сейчас, мам!
Я разогнулся, отряхнул испачканные руки и невольно улыбнулся. Словно и не уезжал никуда. Ностальгия. Те же вездесущие грядки, поля, коровки, та же привычная работа — хоть и прошло порядком времени, но руки-то помнят. Я жил в родном доме уже вторую неделю — и, как оказалось, работы стало гораздо меньше. Вылечив маму в первый же день (под присмотром Эдура Бахета — чисто на всякий случай), я за считанные дни я пронёсся ураганом по всему списку домашних дел, которые накопились за моё отсутствие и требовали внимания… только вот их оказалось совсем немного. И теперь они попросту закончились.