Богов любимцы

Абанеева Саида

– Я не совсем поняла твой вопрос.

– Хорошо, спрошу иначе. Почему ты отвергла меня?

– Потому что каждому человеку свойственно желание быть любимым ради себя самого, а не ради каких-либо преимуществ и выгод.

– Внушая любовь, вы самоутверждаетесь? Вам недостаточно того, что вы сами знаете о себе? Вам необходимо, чтобы другой человек своей любовью подтвердил ценность вашей личности? Впрочем, мне понятно это желание. В нем, как в зеркале, отражается ваша гордыня, ваша жажда бессмертия и ваша зависть к богам. Вам так же трудно смириться

с мыслью, что вы – не боги, как мне трудно понять, почему ты отказываешься от предоставляемого тебе судьбою шанса на реальное, а не иллюзорное бессмертие…

– Потому что бессмертие теряет всякий смысл, если за него приходится расплачиваться гибелью души.

Томирис устало усмехнулась.

– Душа – это серьезно… Сама по себе человеческая жизнь немногого стоит, но душа… Это самый дорогой товар. Это единственный товар, который, если повезет, можно обменять на бессмертие… Только безнадежные глупцы обменивают душу на власть, богатство и славу. Настоящая цена за нее – бессмертие… Я, разумеется, не говорю о душах, за которые и медный грош – цена непомерная. Я не говорю и о душах, за которые и бессмертие – не цена. Слишком мало и тех, и других… Впрочем, ты ведь, кажется, оценила свою душу выше бессмертия, а любовь смертной девчонки – выше любви бессмертной богини? Это делает тебе честь. Ты всему знаешь настоящую цену.

– Цену имеет только то, что продается. Поэтому ни любовь, ни душа не имеют цены.

– Цену имеет только то, что покупается. Поэтому и любовь, и душа стоят ровно столько, сколько за них готовы заплатить. Правда, иногда цена не соответствует стоимости. А сейчас я хочу показать тебе свой зверинец. Надеюсь, тебе понравится…

В сопровождении многочисленной стражи они спустились по широкой каменной лестнице в подземелье, и при свете сотен факелов Танаис увидела чудовищ, в существование которых разум отказывался верить. Она поспешно отвернулась, пытаясь подавить острый приступ тошноты.

– Неужели они тебе не нравятся? – с притворным удивлением спросила Томирис. – Взгляни-ка на этого красавца!

В клетке находилось нечто столь ужасное и омерзительное, что Танаис не выдержала и на мгновение зажмурилась. Холодный озноб пробежал вдоль ее позвоночника, когда она нашла в себе силы еще раз взглянуть на кошмарное порождение больного человеческого разума. Только настоящий безумец мог вообразить себе этот немигающий жестокий взгляд василиска, эту усеянную кинжаловидными клыками зловонную пасть, это гороподобное, покрытое осклизлой чешуей туловище, от которого тянулись во все стороны, напряженно извиваясь, длинные, толщиной в обхват, щупальца с присосками.

– Он очень голоден, он со вчерашнего утра ничего не ел, и сейчас способен проглотить целого быка, – повернувшись к Танаис лицом, с жестокой усмешкой сказала волшебница. – Я приготовила ему легкий завтрак, и если через пять минут я не услышу ответа, твоя подруга станет его добычей.

Танаис молчала, и только холодный пот, струившийся по ее челу, выдавал ее отчаяние.

– Ты

совсем ее не любишь… – заметила Томирис, с жестокой усмешкой наблюдая за признаками страха, отчетливо выступившими на лице Танаис.

– Я так ее люблю, что не раздумывая разделю ее участь с нею.

– Неужели ты думаешь, что я это допущу? – насмешливо спросила волшебница. – Даже не надейся. Я прикажу бросить твою подругу в клетку и заставлю тебя смотреть, как клыки этого чудовища станут терзать столь любимое тобою тело, как брызнет фонтаном из перекушенного горла кровь… Ты услышишь ее предсмертный вопль, в котором прозвучит проклятие тебе, и уже никогда в жизни не сможешь его забыть. Он будет преследовать тебя днем и ночью, во сне и наяву, и сведет с ума… Время истекло. Я слушаю твой ответ, – и Томирис устремила на свою жертву взгляд, полный огня и крови.

– Нет… – еле слышно прошептала Танаис и прямо посмотрела в глаза своей мучительнице.

– Зевс свидетель: я не хотела крови, – медленно и тихо промолвила Томирис, и взгляд ее угас. – Стража, привести девчонку.

Стражи бросились выполнять приказ и вскоре вернулись, ведя Алетейю.

При виде чудовищ она жутко закричала и стала рваться из рук стражников, но внезапно прекратила сопротивление и упала без чувств.

– Что с ней? – брезгливо спросила Томирис.

– Всего лишь обморок, госпожа.

– Я хочу, чтоб она умерла при полном сознании.

В воздухе запахло какими-то травами, и некоторое время спустя Алетейя открыла глаза и с недоумением и страхом обвела взглядом подземелье с находившимися в нем монстрами.

Увидев Танаис, она слабо вскрикнула и протянула к ней тонкие руки, словно умоляя о защите, но двое могучих стражников крепко держали Танаис за плечи, не давая пошевелиться.

С мрачной усмешкой наблюдала Томирис за тем, с какой неистовой силой тянулись друг к другу эти двое, и что-то похожее на зависть мелькнуло на миг в ее непроницаемом взоре.

Властным жестом она указала на клетку с чудовищем, и огромный эйдос, без видимого усилия подхватив Алетейю на руки, понес ее на съедение хищнику.

Танаис рванулась с такой невероятной силой, что ей удалось свалить обоих стражников и освободиться. Не обращая внимания на градом сыпавшиеся на нее со всех сторон удары, она бросилась наперерез эйдосу, державшему на руках Алетейю, но двое стражей настигли ее и повалили на пол, а великан легко протолкнул Алетейю между прутьями решетки внутрь клетки.

Холодные щупальца чудовища кольцами обвились вокруг тела жертвы, и голова несчастной с ужасным воплем исчезла в пасти монстра. Раздался хруст разгрызаемых костей, и несколько мгновений спустя все было кончено навсегда.

Прекратив бессмысленное сопротивление, Танаис обезумевшим взглядом проводила мелькнувший между клыков чудовища окровавленный кусок мяса и обессилено повисла на руках эйдосов. Они отпустили ее; лишившись опоры, она рухнула на колени и, уткнувшись лбом в каменный пол пещеры, затихла.