Боль милосердия
Шрифт:
— Крадется как черепаха…
Надо признаться, когда перед нашим коллективом остановился внедорожник вишневого цвета, я не сразу провела нужную параллель. Сзади сигналили машины. Тонированное стекло медленно опустилось и я увидела Дмитрия в черной рубашке. Он протянул мне какой-то пакет. Я на автомате взяла подношение и внедорожник с визгом проехал дальше к мосту, пропустив за собой лишь две машины. Остальным пришлось затормозить на красном.
— Кто это? — спросила ординаторша, переходя дорогу.
— Никак мужик твой? — предположила хирург со второго этажа.
— Слушайте, такая тачка! Это
— Надо у Антончика спросить…
— А внутри видели? А на нем ещё костюм такой…
Женщины двинули вперед, я поплелась в конце. Зашибись. Я ожидала появление юриста в приемной эдак неделю назад, но он не приходил. Удивительно, потому что я действительно ждала его прихода и часто поглядывала на дверь.
Уже в столовой сотрудницы клиники быстро забыли про случившееся. Я засунула пакет в сумку и не вспоминала про него до самого вечера. Внутри лежала упакованная шапочка для душа и записка на офисном стикере "Намалюйся по самое не балуйся. Заеду в субботу в 17". До дня товарищеской попойки я прожила в обычном режиме моральной и физической подготовки. Зарплаты раздали в пятницу. На следующий день я первым делом оплатила все счета и закинула денег на телефон. На еду оставалось прилично. В пять часов я вышла на крыльцо с тремя тысячами в кармане. Дмитрий как раз парковал машину.
— Привет, — запрыгнула в салон.
— Привет, сердоболья, — улыбнулся. — Шустрая ты.
На юристе были офисные брюки и белая рубашка с одной расстегнутой верхней пуговицей. Вокруг витал запах кокоса и мужского одеколона. Городской выглядел свежо и жизнерадостно как никогда.
— Мы идем на концерт классической музыки? — растерялась. — Мне переодеться?
— Может, раздеться?
Я пропустила эту шутку мимо ушей.
— Кушать хочешь? — спросил.
— Специально не ела, — призналась.
— Хорошо. У меня обед получается только после трёх. У тебя с часа до двух. Неудобно, — он завернул на проспекте Маркса и мы заехали на одну из внутренних улиц старого центра. — И начинаешь ты в десять. Я в восемь.
Внедорожник припарковался у замысловатого стеклянного двухэтажного здания со светящейся вывеской "ТинТо". Подойдя ближе, я рассмотрела небольшое примечание "кофейня". Внутри зала, расположившегося вокруг кухонного помещения и стойки бара, преобладала полутьма. Дмитрий взял меня за руку и провёл к самому отдаленному столику. Я хотела сесть поближе к выходу, но он отодвинул мне стул у стены. Знакомство с кофейней, я начала с тщательного изучения цен. В ТинТо преобладала европейская кухня и цены были довольно демократичные. Трех тысяч хватило бы с головой.
— Кира, я пригласил, я плачу. Это такое правило.
— Правило? Что за правило? — подняла глаза.
— Городское.
Я очень удивилась:
— То есть, если приглашаю я, я плачу?
— Н-да, — нахмурился.
— Тогда выбирай сам, — пожала плечами.
Дмитрий тут же захлопнул меню и подозвал официанта. Блины с вишней, ассорти из свежих овощей, салат "Цезарь", мясо по-швейцарски и красное вино. Я не знала, что из себя представляет и половина, поэтому с интересом ожидала заказ. С нашего места открывался замечательный вид на небольшую площадь за ТЮЗом.
Первой пришла тарелка с шестью блинами.
— Это кому? — спросила. — Так много.
—
Городской со знанием дела порезал блины и поставил тарелку посередине. Столик не был большим и мы без труда захватывали куски вилкой. Потом пришел салат. Увидев эту гигантскую миску, я подняла руки:
— Мы это не осилим.
— Ты главное начни.
Так и получилось, что пока городской глушил ассорти из овощей, я пробовала на вкус салат. Потом мы поменялись. В этом домашнем делении пищи было что-то импонирующее: я никогда не следила за тем, как и что ем, поэтому соблюдать особый этикет мне было не по силам. Когда в желудке больше не оставалось места, я откинулась на стул. В городского вмещалось так много! Он ел с аппетитом, ловко орудуя вилкой как ножом. А запивая, смотрел на меня. Когда за окном начало темнеть, на столе остались лишь три маленькие помидорки. Дмитрий проткнул одну вилкой и запустил в рот. Затем насадил другую и поднес к моим губам:
— Воистину приятно смотреть, когда женщина ест.
Я неохотно открыла рот. Юрист наблюдал за мной с умиротворенной улыбкой на лице, но последнюю помидорку прикончил сам. Почувствовав, что в животе освободилось место, я потянулась за вином. Дмитрий быстро его перехватил и наполнил мне бокал сам:
— Я обещал разговор, — сказал, когда унесли пустые тарелки. — Черт, нам надо было поговорить ещё тогда, но ты почему-то подумала, будто я хочу подняться на перепихон. Прошла неделя. Ты не шарахалась от меня в воскресенье. Мы оба успокоились и решим все как взрослые люди, так?
Дмитрий положил руки на стол. Приготовившись к серии злостных шуточек, я осталась озадаченной.
— Кира, год назад мы познакомились.
Такого не ожидала даже я.
— Слушай… — вытаращила глаза. — Слушай, ты прав! В конце августа я тебя подобрала!
— Да, — улыбнулся.
— Надо выпить!
Я разлила нам ещё вина.
— Представь себе! Целый год! Где я жила тогда, чем занималась и что теперь! — показала на пейзаж за окном. — От "оврага" до центра города!
— Я помню твой дом, — покрутил ножку бокала. — Ты мне сказала, что выезжают только конкурентоспособные.
— Вот именно! А я даже школу с тройками закончила! Вот ведь бывает!
Некоторое время я глушила вино, придаваясь воспоминаниям. На самом деле, я не верила, что выберусь из села так рано. Двигателем прогресса стал отъезд Катьки. Без неё жить в Любинском стало невыносимо: если раньше с приходом зимы мы боролись со стихией вместе, подшучивая и подкалывая друг друга, то год назад мне пришлось буквально тащить весь двор на себе. Клубы тоже приобрели иное значение — походы с Катькой и местной гопотой были как небо и земля. К тому же, я до сих пор жила на "овраге"…
— Второго числа у моих друзей праздник. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
Я проморгалась, возвращаясь к действительности. Второе число — вторник.
— Во вторник я работаю. Извини.
— У меня есть связи в твоей клинике, ты можешь пойти.
— Издеваешься? Нет.
Дмитрий внимательно всматривался в мое лицо:
— Почему?
— Я работать устроилась, а не на праздники ходить. Твоих друзей я даже не знаю.
— Это хорошие лю…
— Я их не знаю, — повторила. — Они меня не знают. О чем разговор?