Боль милосердия

Фриза

Я действительно не понимала о какой встрече могла идти речь. Вчера я только получила свою первую зарплату! Я была не вправе требовать отгулы даже по уважительным причинам. Не в ближайшие полгода.

Группа студентов заняла соседний столик. Тут же стало шумнее. Городской наклонился и накрыл мою ладонь своей рукой:

— Я просто был вежлив, Кира. Ты пойдешь в любом случае.

Тон, не терпящий отказа, поставил жирную точку в моих попытках понять цель разговора. Годовщина со дня знакомства? Отлично. Я бы ни за что не вспомнила о таком обстоятельстве, не скажи он мне. Но это совершенно

ни к чему не обязывало. Вдобавок, последний раз, когда я пыталась покинуть кафе, при встрече с юристом, закончился захватом сзади. Он не терпел отказов: мне следовало перестраховаться. Почувствовав, что он не отпускает мою ладонь, я ударила мужика между глаз свободной рукой. Юрист, не ожидавший атаки, схватился за нос, извергая ругательства. Воспользовавшись несколькими секундами его дезориентации, я допила вино и сделала ноги. Официант лишь мельком взглянул на меня.

На улице было прохладно. Пошарив в кармане, я приготовила восемь рублей, на случай если транспорт подойдет сразу. До остановки оставалось совсем немного.

— Кира!

Я вся поежилась. Не смотря на сумерки, время было сравнительно детское: на крик оглянулись все проходившие рядом люди. Юрист в костюме подбежал ко мне с красным, как у рака, лицом.

— Кира, Кира… — трепетно взял меня за руки.

Если бы не наше знакомство длиною в год, я бы подумала, что у мужика врожденный тремор рук. Он с такой деликатностью поглаживал мои ладони, что мне стало не по себе. Я даже хотела замахнуться для очередного удара, но в свете фонаря разглядела горящие фанатичным обожанием глаза.

— Что ты…

Он оказался близко за какую-то долю секунды. Нагнувшись, взял меня за шею и поцеловал в губы, так и не отдышавшись. По шкале садизма — почти нежно. От удивления я даже не предприняла попытки к отступлению.

— У тебя два дня, — прошептал в губы, поглаживая мою шею пальцами.

У него снова были горячие ладони. Удивительно, но сначала я думала, что цвет лица мужика был как-то связан с ударом. Я не старалась врезать ему со всей силы, зная какие последствия это может вызвать.

— Бывают в жизни моменты, — слабо усмехнулся, — когда мужчине жизненно важно сказать трогательные и полные любви слова, а язык немеет и на ум не приходит ничего стоящего, — он взял прядь моих волос и поднёс к губам, — Я болен, Кира.

Болен?

— Чем? — растерялась.

— Тобой, — улыбнулся. — Заболей и ты, а?

Прямое признание застало меня врасплох. Из-за спины мужика я чудом увидела, как приближается автобус.

— А если не заболею? — спросила, отвоевывая прядь.

— Это было бы крайне нежелательно, но…

Когда автобус остановился, я оттолкнула городского и дала дёру. Преследовать он меня не стал.

Глава 23

Наверное, мне все же стоило внятно описать юристу причины отказа. Не важно, что произошло в жизни, сельской девушке на вечеринке городских с высоким достатком делать было нечего. И проблема была не столько в трате денег, сколько в менталитете. Они могли говорить о таких

вещах, которые мне даже на ум не приходили. Зачем посещать вечеринку, которую все равно не поймешь в полной мере?

В воскресенье юрист не появился на скалодроме, я попыталась прибиться к Радиону, но тот быстро променял меня на группу мужчин. Пришлось трудиться у "шара" в одиночестве. Пару раз я даже больно приземлилась. В понедельник началась очередная рабочая неделя. Врач-кардиолог со второго этажа рассказала о своих намерениях выйти замуж. Клиника буквально задышала слухами и догадками об этом событии, даже регистраторша отходила от стойки чаще, чем обычно. Я понятия не имела, почему это было такой сенсацией, ведь город заметно отличался от села, где такая новость, определенно вызвала бы резонанс. Под конец дня, в голову пришла мысль, что внутри Омска, работа была подобному маленькому поселку, с кучкой людей, которые обменивались событиями жизни. Обменивались и переживали.

Во вторник, прежде чем идти в столовую, женским коллективом было принято решение забежать в магазин свадебной одежды через дорогу. Мы с регистраторшей начали собираться в последнюю минуту.

— Ключи не забудь! — крикнула соседке по "кабинету".

— А, точно!

Мы вышли на крыльцо и начали спускаться вниз. Регистраторша была девушкой примерно моего возраста. Красивая, с тёмными волнистыми волосами и обтекаемыми формами. Из-за того, что она носила шпильки, я всегда знала, об её приближении. Должно быть со стороны мы смотрелись комично: швабра в строгом офисном костюме и утонченная девушка маленького роста.

Просигналила машина. Регистраторша от неожиданности чуть не подвернула ногу. Я придержала её за локоть, не дав упасть. У ступенек стоял вишневый внедорожник. Светофор показывал желтый. Не успеем перейти. Не с этими шпильками.

— Кира.

Я почти застонала. Деловой тёмно-синий костюм дополняла белая рубашка. В свете обеденного солнца, улыбка юриста выглядела какой-то особенно теплой. Он вышел из машины и махнул мне рукой. Регистраторша уставилась на меня со странным выражением лица, больше похожем на презрение.

— Кира, прошу, — открыл мне дверь.

— О, нет, — пошла в сторону, подняв руки. — Нет.

— Нет?

— Я не поеду.

— Я уже обо всем договорился!

— Нет!

Мы с регистраторшей встали у светофора и принялись ждать. Я ощутила тяжесть руки на плече. Улыбка городского стала натянутой:

— Кира, не зли меня. Пойдем.

— Нет, отпусти.

— Кира, если не согласишься ты, то пойдет другая. Давай просто…

— Так найти эту другую и оставь меня в покое!

Юрист сжал зубы так, что желваки заходили. Выражение его лица смутно напоминало человека готового к применению насилия. Захват стал сильнее, но буквально через секунду, он так резко отпустил меня, что я пошатнулась. Мужик залез во внутренний карман пиджака, а я уставилась на светофор. Позвонит подружке? Прекрасно. Она имела все шансы оказаться ягодой состоятельного поля.

Когда загорелся зеленый, я быстро перебежала дорогу. Несколько врачей из нашей клиники уже толпились на крыльце свадебного салона, раскуривая сигареты. Я прибилась к ним и достала свой Пэлл Мэл.