Больные люди
Шрифт:
Когда я открыл глаза, на меня обеспокоенно смотрели следователь, официантка и все остальные посетители, по какой-то причине обступившие наш столик.
— Вот, выпейте. — сказал следователь и пододвинул мне стакан с чаем. Я вяло и неохотно протянул руку и, тряся ладонью, отпил глоток. После этого голова стала чуть посветлей, и вместе с ясностью ко мне вернулось и осознание недавно сказанного факта: Лена — убийца. Нет. Нет! НЕТ! Она — не убийца! Я никогда в это не поверю! Я так и знал: этому следователю только и надо было Лену засадить в тюрьму. А я, получается, помог ему! Нет! Я не могу
Я встал и, придерживаясь за стол, сказал:
— Вы ошибаетесь, Владислав Егорович. Лена — не преступница. Она бы никогда не убила человека.
— Сашко, присядьте. Вы ещё не пришли в себя… — попытался успокоить меня следователь.
— Нет! Я в здравом уме пока что. И я вам не верю.
— А почему?
— Вы не знаете Лену. Она хороший человек. Она не способна на такие бесчеловечные поступки.
— О, друг, вы сами её не до конца знаете…
— Хватит с меня! — крикнул я и попытался уйти, но посетители почему-то принялись меня останавливать:
— Успокойся, Саша.
— Ты делаешь поспешные выводы.
— Стоит поверить ему.
— Отвалите от меня! — крикнул я и растолкал толпу, освободив себе путь к выходу. — Больные… — успел я сказать себе под нос.
Когда я вернулся домой, я увидел, что свет нигде не горит, и стоит гробовая тишина.
— Лена? Соня?
— Соня ушла куда-то… — донеслось из гостиной.
— К-куда она ушла? — спросил я озадаченно.
Лена вышла из гостиной. Вид у неё был серьёзный, мрачноватый. Я напрягся, но остался стоять на месте.
— Саш, я понимаю, что ты запретил мне читать твой дневник… Но я не удержалась и прочитала немного… Так ты сотрудничал с тем следователем?
Это крах. Я хотел закончить эту историю до того, как она узнает, и в итоге потерпел крах. Смесь из стыда и горечи наполнила мою душу, и я приземлился на колени.
— Саш, так это правда? — спросила Лена строго.
— Да, к сожалению.
— Саш… почему?.. Зачем?.. — спросила Лена так же строго, но уже с налётом печали в голосе.
А я и слова вымолвить не мог. Комок, подступивший к горлу, не давал говорить. Мне оставалось только тяжело дышать от волнения да желать провалиться под землю от стыда, лишь бы не сидеть позорно под осуждающим взглядом Лены. Я и сам задавал себе этот вопрос: почему я вообще согласился разговаривать с этим следователем? Лена же ни в чём невиновна, а я её подставил и, получается, подвёл под суд. Мне сделалось больно, я схватился за грудь.
— П…Прости… — смог я выдавить из себя.
— Ладно, мы потом поговорим. — сказала Лена и ушла в гостиную. Я же еле нашёл в себе силы подняться и, раскачиваясь из стороны в сторону и держась за стенки, пошёл в ванную.
Держась за раковину, я посмотрел в зеркало. И тут я понял, что ненавижу ту идиотскую рожу, что смотрит на меня оттуда. Себя, то есть. Это только я мог так глупо загубить своё счастье. Так подставить человека, который к тебе с лаской, с заботой… Как так можно?! Ещё и Соня сбежала… Куда? Неужели, снова мстить Наде? Или она бросила меня?..
Всех я настроил против себя. Сестра, видимо, возненавидела меня за то, что я с ножом пошёл чуть ли не убийство совершать. Лена возненавидела меня за то, что я её предал. Может, я
— Ненавижу себя!
После этого я со всей силы ударил лбом о зеркало.
После удара я упал на пол. Моя голова кружилась. Когда я потрогал лоб, я нащупал мелкие осколки, торчавшие из кожи, и тёплую кровь. Но я не страдал от боли, я чувствовал какое-то непонятное облегчение. Будто раскаялся в грехах и понёс заслуженное наказание. И тут прибежала Лена. Я думал, что она посмеётся надо мной, но она быстро встала на колени и, взяв меня за голову, начала осматривать.
— Сашенька! Миленький! Что случилось? Зачем, зачем ты это сделал? — спрашивала она меня обеспокоенно.
Я хотел было что-то ответить, но скоро отключился.
Когда я очнулся, то увидел, что Лена сидит напротив меня и пристально смотрит с беспокойством в глазах. Она, казалось, сейчас заплачет. Я притронулся ко лбу и нащупал повязку.
— Не трогай пока. — сказала Лена и аккуратно убрала мою руку.
— Лена… — хотел что-то сказать я, но мысль застопорилась, и я замолчал.
— Саш, ты можешь говорить?
— Да, могу. — слабо ответил я.
— Почему ты ударился лбом о зеркало?
— Как зачем?
— Зачем ты так навредил себе?
— Это в наказание за то, что я сделал.
— Что ты сделал?
— Я предал тебя.
Лена удивилась.
— Как предал?
— Ты знаешь. Я сотрудничал с тем следователем, и теперь он уверен, что ты убила и наших соседей, и Серегу Михалева… Если бы не я, то ничего бы не было…
Лена взяла мою руку в свою. Я высвободил свою руку.
— Я не достоин держать твою руку. Я жизнь тебе испортил… Ты меня любила, а я так с тобой поступил…
— Саш, не наказывай себя так. Я прощаю тебя за это. Грех небольшой, да и тебя можно понять…
— Я не достоин твоего прощения…
— Не… не достоин?
— Да. Ты лучше меня. И ты была неправа тогда, в кафе: я всё-таки плохой человек.
Лена опечалилась. Несмотря на мои слова, она взяла мою руку и приложила к своей голове, стараясь двигать моими пальцами так, чтобы те чесали её за ушком. Она тяжело дышала, а из глаз полились слёзы.
— Это ты прости меня, Саш… — сказала она, отпуская мою руку. — Я многого тебе не сказала… Но теперь уже и не смогу.
— Нет, я не допущу, чтобы тебя посадили… Я тебя спасу от этого… — сказал я и приподнялся на кровати, но Лена уложила меня обратно.
— Тише, Сашенька, тише… Всё будет хорошо. Я больше не доставлю тебе проблем.
С этими словами она поцеловала меня в губы — нежно, с любовью, словно в последний раз. Я инстинктивно закрыл глаза, предаваясь наслаждению, и… заснул.
Проснулся я где-то полтора часа назад. Я оказался абсолютно один в пустой квартире. Свет не горел, стояла тишина. Ни Лены, ни Сони не было рядом. Я почувствовал какую-то пустоту внутри от осознания этого. Когда я встал, я обнаружил на комоде то, что я меньше всего ожидал увидеть: дневник Лены. А на нём лежала записка, написанная её рукой. Я взял записку и прочитал: