Болотный колдун
Шрифт:
И тут меня посещает нелепая мысль. Я заглядываю в таз. Вода в нем черная и отливает стылым неподвижным блеском. Как смола застывшая. Пробую чуть сдвинуть таз – свинцовая тяжесть.
– Руки!!– захлебывается Морквин, потрясая пухлыми кулаками.– Не прикасайся к тазу, выкормыш болотный!
– Ладно, ладно, – я демонстративно засовываю руки в карманы. – Чего ты так перепугался? Воды вон целое озеро!
Но Морквин меня уже не слышит. Он деловито водружает на каждую треногу по толстобокой керамической плошке и откупоривает бородавчатую бутылку, из которой
По нескольку капель зловонной ядовито-зеленой жидкости он наливает в каждую посудину и, подозрительно глянув на меня, в таз.
– Не двигаться, жаба!– предупреждает он и берет со стола черную книгу. Торопливо полистав ее,– тоже не отличник, всего не помнит,– Морквин водит пальцем по строчкам. – Ага!
Он закладывает веревочкой нужную страницу, кладет книгу рядом с тазом и, появившимся откуда-то огрызком известняка быстро очерчивает на полу большой круг. Все семь треног, и он сам, и я возле медного таза в центре оказываемся внутри него.
В полной тишине Морквин громко чиркает огнивом, и над треногой, стоящей от центра дальше всех, вспыхивает узкое зеленое пламя.
Лицо его окривело от возбуждения. Он беспрестанно что-то бормочет и стремительно проводит второй круг, охвативший уже шесть треног, кроме одной, с горящей плошкой. Она оказывается между первым и вторым кругом. Двигаясь по непонятному маршруту, Морквин зажигает вторую плошку – на одной линии с первой и третью – крайнюю слева.
Когда он проводит третий, внутренний круг, диаметром не более трех метров, в нем остаются четыре треноги с еще не зажженными фитилями.
Эти приготовления начинают меня сильно беспокоить. Дело в том, что хотя пламя впереди и слева вроде не высокое, я ничего не могу разглядеть за ним. Словно зеленый огонь отгородил пространство с двух сторон. В горле сильно першит. Удушливый запах не расползается по кухне, а наоборот, как будто стягивается и собирается над тазом. Тем временем староста зажигает последние четыре чаши, обходя их по кругу:
– Север, запад, юг, восток, не поднять чужому ног!
Это он обо мне, что ли? Пламя над треногами с четырех сторон вдруг плавно поднимается вверх и, широко раздвинувшись огненным веером, почти смыкается у потолка, отгородив нас душным зеленоватым колпаком. Жара от него почти не чувствуется, но духота становится нестерпимой.
Я хочу пошевелиться, но ноги как приросли к полу! Вот тебе и шарлатан Морквин. Север, запад…. Треноги расставил по сторонам света! Я безуспешно пытаюсь сдвинуться с места, а Морквин подскакивает к тазу и, распахнув книгу, склоняется над ней.
Запинаясь, по слогам он читает какую-то абракадабру. Над тазом поднимаются густые клубы пара и, собираясь вверху под потолком, образуют круги похожие на круги от брошенного в воду камня.
– Духи Темного озера, я вызываю вас!!! – неожиданно завывает Морквин срывающимся голосом и, напрягшись, склоняется к самой воде.
Тут же, словно порыв ветра обжигает мне ноги, и внутри огненного купола появляются три большие черные птицы.
– Слуги Покровителя, –
Одна из птиц садится старосте прямо на голову, отчего он весь как-то съеживается, становится меньше. Еще две опускаются ему на плечи и, сложив крылья, замирают точно чучела, уставившись в смоляную воду.
– Покровитель Темного озера!.. – во второй раз хрипит Морквин.
Хорошо, что я не знаю, где Федор…
В тазу под слоем воды медленно проступают странные расплывчатые очертания какого-то захламленного помещения. «Чердак?– проносится у меня в голове.– А вдруг он и в самом деле увидит Федора?»
– Покажи мне чужого!– в третий раз взывает Морквин, и зеленоватый пар рассеивается.
Изображение, висящее в воздухе на уровне его головы, становится более четким. Можно разглядеть отдельные предметы на тесном чердаке, и одновременно как бы сквозь них проглядывают бледные контуры густых разлапистых елей, плотно обступивших темную гладь воды.
Черное озеро! Я напряженно, до рези в глазах, вглядываюсь в него, изображение начинает даже двоиться – уже не одно, а два озера! Вернее, два черных, без блеска, провала. Они медленно приближаются, наплывают, увеличиваясь и заслоняя все остальное, и внезапно я понимаю, что это уже не озера, а бездонные черные глаза – воронки, притаившиеся под лохматыми елями бровей на чьем-то огромном лице. Покровитель озера!
Не в силах оторваться, я вижу длинную расползающуюся ухмылку, медленно перерезавшую вибрирующее в воздухе лицо. Оно, лицо это, как две капли воды похоже на лицо Мастера. Да нет, это же сам Мастер Тромм!
Глаза его, еще больше приблизившись, снова сливаются в огромный черный колодец без дна. Я подаюсь вперед, голова у меня кружится, неодолимо тянет заглянуть вниз и, потеряв равновесие, я перекидываюсь через край…
Неприятный шум в ушах переходит в громкий невыносимый звон, до краев затопивший голову, и внезапно я оказываюсь в длинном темном туннеле.
С ошеломляющей быстротой, все быстрее и быстрее несусь по нему, причем в каком-то неестественном нелепом положении, не то боком, не то на спине, левым виском вперед. Внутри у меня все словно свернулось в клубок и напряглось, готовое оборваться, и через мгновение я вдруг увидел… себя словно со стороны.
Хотя нет же, это Федор, но одновременно мне кажется, что это я…
Вокруг, на небольшом лысом островке, высунувшемся посреди черной глади озера, никого не видно, только слева одиноко торчит угол разрушенного строения. Но я чувствую – рядом кто-то есть!
Прижавшись к холодной влажной земле, я внимательно осматриваюсь, слегка приподняв голову.
От воды поднимается редкий белесый туман и, скручиваясь, длинными спиралями стягивается над поверхностью островка, постепенно накрывая его плотным сырым одеялом. Неясный свет сочится с пасмурного неба, вязнет в сплошной серой пелене. В сгустившихся сумерках быстро растворяются очертания островка, сливаясь с близкой водой.