Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
Шрифт:
Серега понял, кто был этот человек с рукой мертвеца.
Доктор Краев!
Он шел, приобняв за плечо девчонку с такими же рыжими, как у него, волосами, девчонку с веснушками, которые казались особенно яркими на бледном неживом лице.
Малинка!
Малинка, которая насторожилась, услышав фамилию доктора Краева! Малинка, которой досталась рогатка от деда – такая старая рогатка… Малинка, которая не помнила своего отца, – и теперь с ним встретилась! Сереге стало понятно, почему она могла видеть нежить до полуночи –
А с другой стороны от доктора Краева шел еще один упырь.
Это был отец Сереги…
Папа…
Такой же, как все остальные мертвецы!
С такими же светящимися глазами и белесым неживым лицом.
Серега захлебнулся рыданиями.
Душа его рвалась к отцу, а ноги сами собой попятились, пытаясь унести тело прочь.
– Стой! – крикнул доктор Краев голосом ледяным и пронизывающим, как зимний ветер.
Он уставился на Серегу, и тому показалось, будто кто-то бросил дартс, попавший ему прямо в горло и остановивший дыхание.
– Возьмите его! Ну!!! – скомандовал доктор Краев.
Фигуры Сапожникова, Валентина и Малинки послушно качнулись вперед, но Гаврюша стал так жалобно и вместе с тем отчаянно лаять на них, что они замерли, словно испугались или заколебались.
Тогда к Сереге двинулись баба Нюра и субчики-голубчики с их размазанными, изуродованными женщинами, но на пути встал медведь. Он расшвырял упырей в разные стороны, и они уже не поднялись. Бывшего шофера медведь подбросил вверх, и тот угодил головой в развилку на дереве. Застрял там и повис, вращая глазами и быстро-быстро перебирая ногами, словно пытался убежать.
Но Сереге было не до него, потому что доктор Краев в ярости швырнул своим призрачным факелом в медведя – и шкура зверя вмиг занялась таким же мертвенным пламенем, каким горел факел.
Через миг огонь погас, но медведя на дороге уже не было.
– Взять! – проревел Краев.
И снова жутко завыл Гаврюша, и снова качнулись вперед – и замерли Сапожников, Валентин и Малинка…
Тогда на дорогу вышел мальчишка в линялой рубахе с кровавым пятном на животе. Он шел к Сереге, расставив руки, безжизненно улыбаясь, и от этой улыбки мучительно болела голова и начиналась ломота во всех костях.
«Его зовут Петька, – вспомнил Серега. – Он такой же мальчишка, как и я. Да разве я смогу в него стрелять?!»
Гаврюша бросился на Петьку, но тот сильным пинком отшвырнул голову на обочину.
Голова осталась лежать неподвижно.
– Гаврюша! – в ужасе закричал Серега и вскинул рогатку.
Мальчишка покачнулся, услышав серебряный звон.
– Отда-ай рога-атку-у-у! – громко завыла Малинка.
– Отдай мне! – подхватил доктор Краев.
Петька бросился вперед, руки его, удлиняясь, тянулись к Сереге…
Он выстрелил Петьке в лоб, и упырь свалился наземь, страшно
Теперь Серега уже не колебался. Он выпускал монету за монетой, и вдруг с ужасом понял, что у него осталась только одна серебряная пуля.
На счастье, Петька больше не шевелился. Но теперь Малинка, которую толкнул доктор Краев, ринулась к Сереге.
Тот навел на нее рогатку, но в последний миг рука дрогнула, и монетка ударилась о землю под ее ногами.
Малинка с воем отпрыгнула, не удержалась и упала.
Тогда вперед бросился сам доктор Краев.
Серега попятился, но поскользнулся. Его шатнуло на обочину. Он ударился спиной о какое-то дерево, и доктор Краев уже подскочил к нему и протянул к его горлу пальцы, которые показались Сереге невероятно длинными, словно подползающие черви…
Но в это мгновение с закачавшегося дерева свалилась давно уже висевшая там рука мертвеца – и угодила на плечо доктора Краева. И тотчас впилась в его горло! Похоже, этой руке было все равно, кого душить: своих, чужих, живых, мертвых…
Краев пытался оторвать ее от горла.
Серега не стал смотреть, кто победит.
Он вылетел на дорогу и обернулся.
Толпа упырей, лишившись своего предводителя, бестолково топталась на месте, а отец беспомощно поводил головой и руками.
– Папа! – не сдерживая больше слез, заорал Серега, и отец при звуке его голоса вдруг закрыл лицо руками и тоскливо взвыл, а остальные упыри насторожились и медленно, как бы нащупывая ногами дорогу, двинулись к Сереге.
Он стоял тяжело дыша, не в силах убежать от отца.
И вдруг из сдавленного воя упырей, почуявших поживу и жаждущих ее, послышался громкий стон:
– Спаси нас, наследок! Спаси души наши!
Это был голос монаха.
Серега повернулся и кинулся прочь. Никогда еще он не бегал так быстро, как в эту ночь!
Наверное, он бы задохнулся уже метров через сто, однако внезапно на его пути вспыхнули яркие огни, а через миг поперек дороги со свистом затормозил автомобиль.
«Лада Калина»!
Ольга Владимировна высунулась в окно.
– Садись быстро! – крикнула она. – Прости, что я тебя бросила! Очень испугалась, совсем обезумела! Хорошо, быстро спохватилась: что ж я делаю?! Этой собаки… головы… ну, в общем, этого больше нет?
– Нет, – всхлипнул Серега. – Его больше нет…
– Ты по нему плачешь? – изумилась Ольга Владимировна. – Что это вообще было? Может, мне почудилось?!
– Он был, – выдохнул Серега. – Он спас мне жизнь. Разворачивайте машину, пожалуйста, разворачивайтесь. Нужно искать высокую могилу.
– Что?!
– В смысле холм, – крикнул Серега. – Поехали! Вы хотите найти свою дочку?
– Ты ее видел? Где она? – недоверчиво спросила Ольга Владимировна.
– Она будет ждать вас на холме, – сказал Серега.