Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
Шрифт:
Не хотелось даже думать о том, что случится, если он все неправильно понял! Да и не было времени. Ночь шла и шла, и если тут, в лесу, не было слышно петушиных голосов, то это не имело ровно никакого значения. Они ведь все равно пели, эти петухи, и, наверное, время их третьего крика уже приближалось!
– Вон холм! – показала Ольга Владимировна, и Серега увидел впереди лысую возвышенность – и разлапистый пень посреди.
– Где Малинка? – спросила Ольга Владимировна,
– Пойдемте, – сказал Серега, – надо идти.
Они вышли из машины и поспешно поднялись на холм.
«А если это не то дерево?! – вдруг ужаснулся Серега. – Может, это береза?! И надо искать другой холм?! А где его искать? Успеем ли мы? Или они нас перехватят на дороге, и тогда мой отец… и Малинка свою маму… они превратят нас в таких же чудовищ?!»
Задыхаясь от быстрой ходьбы, он упал на колени рядом с пнем и принялся тупо осматривать его кору, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что это осина.
Как будто он смог бы отличить кору осины от коры дуба!
И вдруг… вдруг Серега заметил тонкий-претонкий прутик, торчавший из голого старого корня, вспучившегося из-под земли. Это был молодой побег, а на нем кое-где трепетали крошечные бледно-зеленые листочки, в лунном свете похожие на серебристые монетки.
Осина! Он узнал ее листья. А этот побег – наследок осины… может, чадо ее от седьмого колена… вернее, корня!
Серега поднялся и достал из кармана бумагу с пророчеством.
– Слушайте, Ольга Владимировна, – сказал он. – Вы должны мне помочь. Вы должны мне подсказывать слова… вот отсюда и до самого начала.
Он подал ей заветную бумагу, изрядно скомканную, отчеркнув ногтем конец проклятия.
– Что это?! – ошеломленно прошептала Ольга Владимировна. – Я видела эту бумагу у своего бывшего мужа! Он страшный человек! Я убежала от него через год после свадьбы и с тех пор видела только раз, когда он появился у меня на работе и попросил перевести какой-то ужасный текст. Я так испугалась, что он решил вернуться, что быстренько исполнила его просьбу – и он снова исчез. Откуда это у тебя?!
– Пожалуйста! – жалобно попросил Серега. – Прочитайте!
– Не буду! – Ольга Владимировна отшвырнула бумагу. – Где моя…
Она, видимо, хотела спросить «Где моя дочь?» – но онемела.
Можно было, конечно, онеметь при виде рыжей собачьей головы, которая стремительно приблизилась, приветственно тявкнула, глядя на Серегу, а потом схватила зубами листок и подала Ольге Владимировне.
Женщина тихонечко застонала – и послушно взяла бумагу.
Голова пристально смотрела на нее, перекатывая в пасти негромкое, но весьма угрожающее рычание.
– С какого слова читать? – слабым голосом спросила Ольга Владимировна. – Где отчеркнуто?
– С конца, – сказал Серега и встал
Ольга Владимировна молчала, не в силах вымолвить ни слова. Но Гаврюша опять нетерпеливо тявкнул, и она начала читать, но так тихо, что Серега едва разбирал слова.
Он страшно боялся ошибиться и что-нибудь перепутать, но при этом точно знал, что не ошибется и ничего не перепутает!
Он просто не имел на это права. Потому что от него сейчас слишком многое зависело! Не для того монах стоял в своих ржавых цепях годы и века, ожидая спасения от проклятия, которое обрекло его на муки вечной не жизни и не смерти, чтобы его наследок, чадо седьмого колена, что-нибудь напутал в самый ответственный момент!
И Серега во весь голос, четко и раздельно говорил, стараясь даже не думать о том, что за околесицу несет:
– Нерушимое мое заклятье клятое ести сие! Вельзевула нашего бирева подручником отай, подхибным балием ведомая, моя орда оного сугнет не аще, осиннаго рожна и сулицы без…
Казалось, это никогда не кончится!
Луна крадучись ползла по небу, таращась на холм с нескрываемым любопытством случайного свидетеля удивительных, невероятных событий.
Нет, оказывается, все когда-нибудь кончается!
– …вержену живьем керсту в, калугер, тебе бысти залахный твой дар за. Аминь!
Так вот почему «аминь» стояло в начале проклятия! Чтобы потом быть произнесенным в самом конце!
Земля содрогнулась. Послышался громкий треск, и осиновый пень раскололся. Потом он вспыхнул огнем, земля содрогнулась вновь, и Серега упал.
Рядом повалилась Ольга Владимировна, и они вцепились друг в друга, словно удерживались на плоту, который плясал на гребне высокой волны.
Кругом все тряслось и грохотало. Луна панически дрожала в небе.
Гаврюша, прощально сверкнув глазами, исчез, и Серега понял, что сейчас исчезают в разверзшейся земле все призраки старого монастыря и старой больницы, удерживаемые проклятием и освобожденные в эту минуту. Монах, доктор Краев, баба Нюра, Петька… – все! Они нашли упокоение в смерти, они погребены и больше не опасны для людей.
Нет, Серега кое-что забыл! Он забыл о последней строке из заметок доктора Краева: «Пораженный, но не мертвый, а лишь принявший облик упыря, – безвинная жертва, а значит, может быть спасен».
Только теперь Серега понял смысл этих слов.
Малинка, Валентин, папа – они были живы, когда их ранили мертвецы. А значит, их еще можно спасти!
Серега кое-как поднялся на ноги и, дрожа от страха – вдруг опоздал?! – выкрикнул, пытаясь перекричать стоящий кругом грохот и треск:
– Марина! Папа! Валентин!