Большая кровь
Шрифт:
Из увиденного Кромвель сделал следующий вывод: классическая кавалерия для пресвитериан не годится, так как она неуправляема, и после первого удачного натиска всякая ее связь с собственной пехотой теряется. При всей своей атакующей мощи конница роялистов из-за отсутствия дисциплины и неспособности к перестроению по ходу боя едва не привела армию Карла к поражению.
«Тщательно проанализировав наиболее очевидные слабости кавалерии противника, Кромвель не жалел ни сил, ни времени нато, чтобы его солдаты не повторяли тех же ошибок: он учил их атаке в строю, маневру входе боя, перестройке и превыше всего — порядку и воинской дисциплине; он даже пересадил их на более тяжелых, а значит, менее быстрых лошадей, считая, что четкий маневр, слаженность и взаимодействие
Кромвель не гнался за скоростью (и правильно делал — все равно даже медленная кобыла двигается резвее быстрого человека). Для него было важнее, чтобы его «железнобокими» можно было управлять в ходе боя, атакже их взаимодействие со своей пехотой. 2 июля 1644 года в сражении при Марстон-Муре непобедимая доселе кавалерия принца Руперта была вдрызг разбита конницей нового типа, подтвердив правоту Кромвеля на практике.
Тоже самое наблюдаем и в 1941 году —танковые соединения Германии напоминали гибкий, хорошо отлаженный инструмент, бронетанковые же части РККА — ком глины, разваливающийся на части при столкновении с любым мало-мальски серьезным препятствием. Как такое произошло? А чему учили до войны экипажи советских танков?
Учили быстро ездить и далеко прыгать. Предполагалось, что это является непременным условием скорейшего преодоления переднего края позиционной обороны противника. Этот передний край врага виделся советскому командованию состоящим из эскарпов, контрэскарпов, рвов и траншей, через которые необходимо перепрыгивать. Зато, преодолев все означенные препятствия, танки выходят на оперативный простор и мчатся вперед, «ветер поднимая», до второй линии обороны противника и т.д. Так предполагалось.
Никакой отработанной тактики ведения боя станками противника не было. Устав предусматривал только один способ действий: «Вперед!» Учебные стрельбы проводились, как и положено в то время, с места, да вот беда — тот же устав предписывал вести бой с танками противника на скорости (немцы в бою вели огонь с места либо с коротких остановок), однако ведение огня на ходу при полном отсутствии стабилизаторов наводки являлось бесполезным выбрасыванием боеприпасов на воздух. Ту же практику Сталин закрепил в ходе войны приказом от 19 сентября 1942 года№ 728 «О внедрении в боевую практику танковых войск стрельбы с танков с хода».
Вот, собственно, и все. Не было в АБТВ РККА ни тактики действия в городских условиях, ни тактики действия в обороне, ни при авиационных атаках противника.
Доводилось слышать, что де советские танки прорвали оборону «линии Маннергейма». Не мешало бы знать, что танки Павлова — Борзилова никакую оборону на Карельском перешейке не прорывали, а были введены в прорыв.
Пушки 1 -й советской танковой дивизии остановили продвижение немцев в Заполярье? Во-первых, советские танки вообще нигде не умели действовать, а в Заполярье тем более. Товарищ Фролов вместе со своей 14-й армией (а позже и со всем Карельским фронтом) практически не имел против себя равноценного противника, однако (отечественные историки не обращают на этовнимания)этонемцыдержалиеговнапряжении, а не он их. Почему-то, при всех своих липовых успехах, прыткий Валериан Александрович всю войну аж до 1944 года жался спиной к Мурманску, а не двинулся победным маршем в Норвегию.
Кто ему противостоял? «Грозная» 6-я горная дивизия СС «Норд»? В том-то и дело, что не такой уж грозной она была. Сформированная в конце 1940 года, дивизия состояла из добровольцев, набранных в Норвегии и Финляндии, и не отличалась особой выучкой. Тем не менее это формирование основные потери понесло в кишащих комарами лесах и болотах, по причине высокой заболеваемости, а вовсе не от пушек 1-й танковой дивизии. Хватит басен о «высокой выучке советских танковых частей». Сказавши «а», говорите уж и «б», а то тяга к полуправде просто в крови у российских историков.
«Танки, не имевшие поддержки пехоты, со всех сторон подверглись нападению солдат, полицейских и молодежи, использовавших
В. Красный блицкриг, с. 114—115).
Это не штурм Грозного 31 декабря 1994 года. Это Гродно 20 сентября 1939 года.
Еще через три месяца советские танки в Финляндии стали настоящим посмешищем, а охота за ними, по словам Харальда Энквиста, превратилась в. спорт. По докладам советского командования, танк БТ оказался непригодным, тогда как Т-26 («совершенно устарелый», по определению современных исследователей) был признан полезной боевой машиной. Почему же БТ оказался непригодным, а имеющий анлогичное бронирование и калибр орудия Т-26 — очень даже востребованным? Просто потому, что Т-26 (пехотный танк, по английской классификации) имел небольшую скорость и не отрывался от своей пехоты. Ктому же он был чисто гусеничным и его ходовая часть не «расползалась» на мерзлом фунте.
Утверждения ряда авторов (в том числе зарубежных) о том, что советские танковые армии к концу Второй мировой будто бы достигли уровня «панцерваффен» 1940—41 гг., являются заблуждением, проистекающим из непонимания особенностей танковых операций.
Никогда ни одна советская танковая армия не достигала такого уровня тактической гибкости и самодостаточности, как немецкие танковые группы и армии. 2-я танковая группа Гудериана в июле — августе 1941 года повернула на Украину, разгромив два противостоящих ей фронта (!) и сомкнула кольцо окружения вокруг киевской группировки РККА вместе с еще одной танковой группой — 1-й. Какие советские танковые армии способны были на самостоятельные операции подобного масштаба? А действия 3-й танковой группы Гота в Литве и Белоруссии? А 4-я группа Хепнера на ленинградском направлении? А 1-я группа Клей-ста на Украине? А 4-я танковая армия в наступлении от Харькова до предгорьев Кавказа?
Стратегическое использование советских танковых армий с
1943 года было примитивным и мало чем отличалось от рейда бригады Борзилова на Кямяря в феврале 1940 года: они вводились в прорыв лишь тогда, когда этого прорыва удавалось достичь (в иное время эти армии группировались во втором эшелоне советского наступления) с конкретной задачей совершить бросок из района «А» в район «Б», где и закрепиться. Вот и все.
Кардинальные отличия от практики использования мехкорпусов на начальном этапе войны заключались в следующих моментах. Во-первых, была уточнена организационная структура бронетанковых соединений, она стала более компактной и менее раздутой (хотя более всего тому «поспособствовали» катастрофические потери 1941 года). Во-вторых — и этот факт принято замалчивать—после 1941 года крупные советские танковые группировки стали избегать прямого столкновения с «панцерваффен» (крупные сражения происходили только тогда, когда советские танки «натыкались» на немецкие по причине плохо сработавшей разведки), их использовали лишь в качестве средства развития прорыва (в наступлении) либо усиления (во втором эшелоне) линии позиционной обороны.
После 1941 года (за исключением Прохоровского сражения и сражения в районе Березовки — в ходе Курской операции, а также танкового сражения у Бердичева в декабре 1943 года) не было ни одного случая, чтобы советские танковые армии приняли или дали открытый бой с немецкими танковыми корпусами. Березовский и Бердичевский бои — вынужденные (командование дало приказ атаковать — вот и атаковали), Прохоровское сражение — случайность, 5-я танковая была введена в бой для того, чтобы заткнуть дыру в обороне Воронежского фронта.