Большая кровь
Шрифт:
Таким образом, на второй день после фактической сдачи японцев советские войска находились далеко от основных целей похода — Мукдена, Гирина, Харбина и других городов, а единственным реальным противником и препятствием для Красной Армии являлось тяжелое состояние дорог, но не сопротивление противника, которого к 18 августа совершенно не наблюдалось.
А как воевали с японцами в тех немногих случаях, когда до боя все-таки доходило? Да так же, как и с немцами.
«11 августа с утра были обычные занятия, а вечером — тревога. Думали, что учебная. Оказалось — боевая. Собрали свой городок и двинулись к границе (дело было на Сахалине. — С.З.).
«Через четыре дня» — это 16 августа, через сутки после обращения императора. Проще говоря, японцы сдались сами.
Что же до способности Японии продолжать войну (в том числе экономически) — прочтите дневник выдающегося японского авиаконструктора Дзиро Хорикоши с мая по август 1945 года. Картина такова: коллапс и депрессия. Опустошенная американской авиацией Япония («мустанги» летали над всей страной без всякого сопротивления, поливая из крупнокалиберных пулеметов чуть ли не каждое здание). Запись от 22 мая:
«Правительство прогнило насквозь. Вся нация устала. Япония быстро теряла силу и вряд ли еще сохранила желание продолжать войну»15.
Генерал армии Махмут Гареев обосновывает желание Японии сопротивляться американцамдо конца (соответственно, выпячивая значимость вступления Красной Армии в войну на Дальнем Востоке) словами военного министра Тодзио Хидеки:
«Если белые дьяволы (американцы. — С.З.) осмелятся высалиться на
I тшем острове, то японский дух уйдет в великую цитадель — Маньчжурию. В Маньчжурии нетронутая доблестная Квантунская армия, несокрушимый военный плацдарм. В Маньчжурии мы будем сопротивляться хоть сто лет».
Однако этот 85-летний доктор исторических и военных наук,
I фезидент Академии военных наук Российской Федерации видимо забыл, что сказаны были эти слова еще в середине 1944 года, а не в 1945-м (когда положение Японии кардинальным образом изменилось в худшую сторону), а 18 июля 1944 года кабинет Тод-шо был отправлен в отставку в связи с поражением японцев на Сайпане.
Штаб А.М. Василевского при планировании Маньчжурской операции не имел достоверной информации о противнике, состоянии его обороны и огневых возможностях, рубежах развертывания и т.д. Операцию, как всегда, планировали по карте, исходя из вероятного расположения японских частей. Произошло это оттого, что в условиях мира с Японией разведывательные органы РККА на Дальнем Востоке не имели возможности забрасывать разведгруппы на ту сторону, заниматься аэрофотосъемкой. А советская агентура в Маньчжоу-Го не функционировала. Это признает тот же Гареев, когда сообщает, что «не представлялось
Все главные удары советских войск наносились вдоль линий коммуникаций, а поскольку многочисленные японские укреп-районы именно магистральные узлы и прикрывали, то и все советские удары аккуратненько в УРы и пришлись. Счастье, что в них не было японских войск...
Советские источники сообщают, что в первые же часы наступления передовые группы советских войск захватили многие долговременные оборонительные сооружения японцев еще до того, как их успели занять японские войска. Это соответствует действительности, вот только умалчивают те же источники о том, что японские войска не смогли занять свои укрепления не потому, что не успели, а потому, что их в тех местах просто не было.
Более опытные на местном театре командиры предложили Василевскому вместо удара всей массой выдвинуть вперед, вслед за артподготовкой, отдельные батальоны. Маршал прикинул и так и эдак и дал согласие. Двинувшись вперед советские части какого-либо серьезного противодействия противника не встретили, как и самого противника.
Но отчего же основная масса советских войск, ударив 9-го числа, даже через неделю не смогли выйти в заданные по плану операции районы, застряв в приграничной полосе? Так, войска Забайкальского фронта еще и 14 августа «продолжали продвигаться к Чанчуню и Мукдену». Что же задержало Красную Армию?
А тут все очень просто. При планировании операции советские военачальники не учли опыт Зимней кампании в Финляндии, позабыли, что Маньчжурия — это далеко не Германия с ее автобанами. Количество дорог, ведущих в китайские провинции, крайне ограниченно, как и их пропускная способность. Вдобавок наступление началось в условияхлетнего муссона с его дождями. В результате советские войсковые колонны с транспортом и техникой основательно засели в пробках еще на стадии ввода на «сопредельную территорию».
Транспортная задача. И пока авангардные части налегке беспрепятствен но ухнули на 120—400 км вглубь Маньчжурии, основная масса войск барахталась на узких китайских «магистралях». Читаем у Гареева:
«В тяжелом положении оказались авангардные части Забайкальского фронта после преодоления Хинганских гор, поскольку дороги были забиты войсками, техникой и впереди действующим войскам невозможно было доставлять дизельное и автомобильное топливо» (там же).
Директива Ставки ВГК от 28 июня 1945 года приказывала командованию Забайкальского фронта:
«Стремительным вторжением в Центральную Маньчжурию во взаимодействии с войсками Приморской группы 1-го Дальневосточного фронта и 2-го Дальневосточного фронта разгромить Квантунскую армию и овладеть районами Чифын, Мукден, Чанчунь, Чжаланыунь; операцию построить на внезапности удара и использовании подвижных соединений фронта, в первую очередь 6-й гвардейской танковой армии» (Архив МОРФ. Ф. 132-А. On. 2642. Д. 13.л. 247-250).