Больше не твои. После развода
Шрифт:
Но вместо ожидаемой ярости, Рамис обходит разбитую технику и подхватывает дочь на руки.
– Куда? Поставь на место… Не трогай ее! – прошу, лихорадочно бросая взгляды то на спокойную дочь, то на Рамиса, возомнившего себя отцом.
Я бегу следом за ним и впиваюсь в его руки, удерживающие Селин.
Он подхватил ее на руки, и Селин не оставалось ничего больше, как обвить ладошками его шею. Выглядело это, возможно, и славно, вот только в моей памяти были свежи совершенно другие воспоминания, в которых Рамис категорически не видел себя
– Айлин, я всего лишь позаботился, чтобы она не наступила на осколки.
– Отпусти ее, отпусти сейчас же!
Когда Рамис, наконец, отпускает мою дочь, я тут же оказываюсь рядом, но и Рамис не спешит уходить. Наоборот, он подходит очень близко к нам и спрашивает у Селин:
– Сильно испугалась, когда этот ящик упал? – он кивает на телевизор.
Дочь неуверенно кивает, и по ее щекам скатывается несколько слезинок.
– Это не стоит твоих слез, Селин. Это не проблема.
– Это очень дорого, – парирую в ответ, встретив на себе его взгляд. – Я заплачу, сколько понадобится.
– Мне не нужны твои деньги, Айлин. Мне нужны вы.
– Что?
– Ты все слышала, – отвечает мне Рамис.
Еще несколько секунд я смотрю на Рамиса, пытаясь понять, что он только что сказал, и отворачиваюсь.
Невероятно. Просто невероятно. А когда-то он отправил меня на аборт, и Селин могло бы не быть вовсе. Мысли об этом ранят в самое сердце, о прощении не может быть и речи.
И вообще, мне стоило согласиться на предложение Вадима и выйти за него замуж, тогда Рамис не посмел бы поступать с нами так жестоко…
– Четыре с половиной года назад ты сказал мне другие слова. Или мне показалось? – бросаю в его сторону, а сама смотрю на дочь. Селин еще немного была напугана, но хотя бы не порывалась зареветь, и то хорошо.
Рамис со вздохом поднимается с корточек и протягивает руку в сторону Селин, игнорируя мои слова.
– Я дам приказ, и здесь уберут, – говорит он ей. – Пойдем завтракать в гостиную, Селин.
Вопросительно посмотрев на широкую ладонь Рамиса, Селин отворачивается от него и льнет ко мне. От ее объятий в моей душе чуточку теплеет, но в то же время я чувствую, как сильно Рамис недоволен поведением Селин.
А что ты хотел?..
С шумом проглотив вязкую слюну, я поднимаюсь с корточек и стряхиваю со своих джинс невидимые пылинки. Взгляд цепляется за протертые коленки, и мне сразу вспоминается прошлая жуткая ночь, когда Рамис украл нас.
– Нам лучше уехать, Рамис, – начинаю осторожно. – В таком доме не место детям, ты же все видел. Не дай бог она разобьет тот торшер в гостиной, стоимостью в мои несколько зарплат! Или разольет сок на тот велюровый диван.
– Об этом не может быть и речи. Все, что она разобьет, я возмещу, – парирует Рамис.
– Ты очень щедр!
– Представь меня ей, – напоминает он жестко. – Без этого невозможен наш дальнейший диалог, Айлин. Я ведь по-хорошему приехал.
Как было бы по-плохому – я старалась
Чуть не зарычав от бессилия, я опускаюсь на корточки и беру Селин на руки, чтобы она ненароком не наступила на осколки, а отпускаю ее уже возле накрытого стола в гостиной. Рамис стоял над нами, подобно коршуну, не позволяя забыть про приказ – познакомить его с дочерью.
– Селин, тебе нужно познакомиться с дядей. Он мой… – я осекаюсь.
Селин села на велюровый диван и с интересом склонила голову на бок в то время, как я не могла вымолвить и слова.
– Он кто, мама? – спрашивает она, когда мое молчание слишком затянулось. Рамис подходит ближе, и я аккурат сжимаюсь, когда чувствую соприкосновение наших тел, но отходить было некуда. И бежать – тоже.
Он мой…
Он мой бывший муж?
Он твой отец?
Он… злой Дед Мороз? Кто, черт возьми?
– Он мой друг, – поясняю дочери с большим трудом. – Его зовут Рамис.
– Друг? Как дядя Вадим?
– Нет, малышка, – качаю головой.
Бросив мимолетный взгляд на Рамиса, я замечаю, как напряжена его грудная клетка. В тот момент, когда он взял Селин на руки, мне показалось, что он не хотел ее отпускать. Очень не хотел. С тех пор напряжение витало в воздухе похлеще, чем после разбитой плазмы, но верить в его проснувшиеся отцовские чувства отказывался и разум, и сердце.
Я отвожу руки за спину, заламываю себе пальцы и вдруг понимаю, что своим бегством я только приблизила свой час расплаты, ведь теперь Селин, как никогда раньше, была близка к ужасной правде, говорить которую я очень сильно не хотела. И не собиралась.
Мои мучения прерывает Рамис. Сделав шаг вперед, он произносит:
– Раз мы теперь знакомы, то предлагаю позавтракать.
Рамис говорит что-то еще, обращаясь исключительно к дочери, а у меня земля уходит из-под ног. Неужели это теперь моя действительность? Рамис общается с дочерью, которую он не желал, а я ничего не могу с этим поделать. Попробовала уже, попыталась. Пострадал Вадим, под угрозой осталась Регина, а нас с Селин увезли и заперли без права на выбор.
Я не успеваю оглянуться, как Рамис уходит за продуктами, а дочка неторопливо, но следует аккурат за ним, удерживая под подмышкой плюшевого медведя.
– Подожди, Селин, – окликаю дочь. – Давай мы заплетем твои волосы перед завтраком. Смотри, совсем распустились.
Селин возвращается ко мне, не выпуская игрушку из рук.
– Только у нас нет расчески, все осталось в чемодане… – бормочу себе под нос.
– Я уже приказал, чтобы принесли чемодан, – произнес Рамис, подошедший слишком близко.
Бросив на него взгляд исподлобья, я стараюсь справиться самостоятельно и руками собрать непослушные волосы Селин.
– Тебе не холодно, Селин? Подожди немного, не крути головой, ладно?