Больше не твои. После развода
Шрифт:
– А ты убедился после первого аборта или второго?! Чудовище!
– Айлин, я по-хорошему пришел.
Я закрываю лицо руками.
Лишь представив картину, в которой Рамис получает доказательства своего отцовства, я с ужасом качаю головой и начинаю быстро-быстро говорить:
– Это не твоя дочь! Я понимаю, ты мог подумать, что по срокам все совпадает, но это не так. У меня есть доказательства… Я сделала аборт, как и в прошлый раз… Ты сам отводил меня на аборт… Это не твоя дочь…
– Закрой рот, Айлин.
– Я прошу тебя, не порть ей день
Мы не виделись четыре с половиной года. Я в тайне растила нашу дочь, выстраивала свою жизнь с нуля, закончила университет, много работала, чтобы с трудом открыть собственную кофейню и, кажется, только-только становилась по-настоящему счастливой.
А он, кажется, не изменился ни на дюну – все также приходит в мою жизнь, чтобы разрушить ее.
– Хорошо, – соглашается великодушно. – Но учти: если попробуешь сбежать, я заберу у тебя дочь. На правах ее отца.
Подавив болезненную горечь в груди, я думаю только об одном: бежать.
И как можно скорее.
Глава 3
Меня трясет. Очень сильно.
Я обнимаю себя за плечи, но не нахожу опору внутри себя, чтобы за нее зацепиться. Хотя раньше, после долгой и порой изнурительной терапии с психотерапевтом, у меня это получалось.
Все сбито напрочь.
С появлением Рамиса все старания, все труды колоссальной работы над собой – сбиты и раздавлены в ноль.
Все счастье, выстраиваемое годами – рушится буквально на глазах.
– Мама, смотри, какой большой торт! – кричит дочка, счастливо улыбаясь. – Здесь тоже лама, мама!
– Невероятно! – отвечаю Селин. – Это нужно запечатлеть, дорогая.
– За-печат-леть? – выговаривает по слогам.
– Да, сфотографировать, – объясняю на понятном ей языке.
– Да, я хочу сфотографироваться!
– Вот и славно.
Я оглядываюсь в поисках нашего фотографа и замечаю, что Рамис увел своих людей из кафе.. Когда Селин вернулась из туалета, я уже умылась и привела себя в порядок, а он выполнил свою часть уговора, позволив детям насладиться праздником. Ничто не должно было испортить день рождения дочери.
Дав знак фотографу, я подхожу к Селин и поправляю несколько прядей, выбившихся из ее прически, а Селин в это время с восхищением рассматривает свой двухъярусный торт, над которым возвышалась фигура разноцветной ламы из настоящего бельгийского шоколада.
Счастью не было предела: это ее первый большой день рождения.
– Смотри в камеру, малышка, – шепчу ей.
И вместе с Селин бросаю взгляд в объектив фотографа.
Вот только моя улыбка быстро меркнет, когда я встречаюсь с холодным взглядом бывшего мужа. Рамис, конечно же, никуда не ушел, но стоял поодаль и не сводил с Селин своего взгляда. И не только с Селин – меня его темный взгляд тоже царапал, отчего по коже постоянно бегали мурашки.
Выдержав стойкий взгляд Рамиса, я все же перевожу взгляд в камеру и натягиваю улыбку. Пара щелчков, и фото на память сделаны – и со мной, и
Разрезать торт я доверяю профессионалам, а сама отхожу в сторону подальше от дочери. Они с друзьями завороженно смотрят на яркий блестящий торт, особенно, когда его разрезают, и из слоев торта начинает вытекать сладкая вишневая начинка.
Наверное, это очень вкусно, но мне точно и кусок в горло не полезет. Меня вновь начинает знобить. В глазах поминутно то темнеет, то становится очень влажно. Я понимаю, что это последние минуты моего спокойствия – уже завершилась развлекательная программа, дети вот-вот доедят торт и…
И я останусь наедине с Валиевым. Со своим бывшим мужем.
Боже.
Где я повернула не туда?
Я не просила его появляться в нашей жизни. Я не давала о себе знать. Я просто молча воспитывала нашу дочь, а Рамиса видела только в самых страшных снах. Ни за что не поверю, что в нем проснулись отцовские чувства, ведь такие, как он – чувствовать не умели. Совсем ничегошеньки. Даже боль была им незнакома.
…Последними кафе покинула семья Зои Акчуриной, с которой Селин дружила в садике. Пока Зоя и Селин обнимаются, мы перекидываемся с Розой несколькими фразами. С мамой Зои у нас были хорошие отношения, она даже иногда забирала Селин вместе с Зоей к себе домой, пока я работала в кафе допоздна.
– Спасибо, что пришла помочь с детьми, – благодарю Розу.
– Да что ты, праздник получился замечательным!
– Зое все понравилось? – спрашиваю с надеждой.
Ответ Розы я уже не слышу, потому что моя голова забита совсем другим. Где-то рядом находится мой бывший муж, я чувствую, как от его взгляда прожигает лопатки, и это не дает мне покоя.
Когда кафе опустевает, Регина понимающе уводит Селин в нашу детскую комнату. Вместе с ними в качестве надзирателя направляется человек Рамиса, и мне хочется взвыть: неужели у нас нет ни единого шанса на побег?
Пока официанты уходят убирать двор кафе, я отрешенно опускаюсь на первый попавшийся стул и слушаю за спиной неторопливые шаги. Они звучат в такт моему сердцу, которое также спокойно бьется и больше никуда не бежит, как раньше – в мои восемнадцать.
Но стоит Рамису только прикоснуться ко мне, как я тут же подскакиваю со стула и отшатываюсь в противоположную сторону.
Падает стул и переворачивается стол, бьется посуда и вконец разбивается мое доверие к этому человеку.
– Не трогай меня! Не трогай, ладно?! – произношу чуть истерично.
– Успокойся, Айлин.
Рамис.
Мой жестокий муж. Бывший муж. Он срывает все маски и оголяет мой истинный страх к нему.
– Со мной нельзя как раньше, Рамис.
– Я понял.
– Нет-нет, ты ничего не понял! Ты наплевал на нас всех, Рамис. Ты наплевал, а теперь вернулся. Для чего? Скажи мне: для чего?!
– Давай поговорим, Айлин. Сядь.
Оглянувшись за плечо, я ловлю на себе напряженные взгляды нескольких амбалов. Они стоят за дверью, чтобы не пугать мою дочь, но чтобы испугать меня.