Большевизм: шахматная партия с Историей
Шрифт:
Накануне Первой мировой войны Исполком МСБ Второго Интернационала сделал последнюю попытку примирить большевиков и меньшевиков, созвав т. н. Брюссельское «объединительное» совещание всех групп и фракций РСДРП 16–18 июля 1914 года. Но большевики (в делегацию входили И.Ф. Арманд, М.Ф. Владимирский, И.Ф. Попов) отказались голосовать за предложенную К. Каутским резолюцию, в которой говорилось об отсутствии принципиальных разногласий между большевиками и меньшевиками.
Начавшаяся война и крах Второго Интернационала позволили Ленину перейти к активной пропаганде своих идей в среде европейской социал-демократии. Если верить воспоминаниям А.К. Воронского, Ленин подумывал о расколе в среде европейских социал-демократов с 1911 года.
Особенно его интересовали немецкие левые («А пора бы устроить среди немцев хороший раскольник и окончательно отмежеваться от реформистов») [252] . Теперь сама ситуация предоставила ему эту возможность. В письме к А.М. Коллонтай в декабре 1914 года Ленин откровенно заявил: «Европейская война принесла ту великую пользу международному социализму, что наглядно вскрыла всю степень гнилости, подлости и низости оппортунизма, дав тем великолепный толчок к очищению рабочего движения от накопленного десятилетиями мирной эпохи навоза» [253] .
252
Воронский
253
Ленин В.И. ПСС. Т. 49. С. 43–44.
На конференции заграничных секций РСДРП в Берне в феврале 1915 года было заявлено о желательности превращения империалистической войны в гражданскую. В резолюции конференции говорилось: «Больше, чем когда бы то ни было, верны теперь слова «Коммунистического Манифеста», что «рабочие не имеют отечества». Только интернациональная борьба пролетариата против буржуазии может охранить его завоевания и открыть угнетенным массам путь к лучшему будущему» [254] . Характерно, что в этот период Ленин все чаще и чаще апеллирует к Марксу, ибо интернационализм Маркса выгодно подчеркивает неуязвимость позиций самого Ленина с точки зрения верности постулатам основоположников. В то же время на Бернской конференции Ленину впервые пришлось столкнуться с появлением в среде большевиков новых тенденций, представителем которых выступил Н.А. Бухарин от лица т. н. «Божийской группы» (Елены Розмиро- вич и Николая Крыленко, живших в деревне Божи недалеко от Лозанны). Мировая война изменила расстановку классовых сил, — считал Бухарин. — Демократические лозунги утратили свою актуальность. Мелкий буржуа вряд ли пойдет за пролетариатом. Самой войной созданы все условия для социалистической революции. В то же время «Божийская группа» выступила против лозунга поражения России в войне. Бухарин считал, что можно обеспечить переход основных инструментов военно-государственного регулирования (включая хлебную монополию) в руки рабочих и без социалистической революции, хотя и не исключалась возможность превращения империалистической войны в гражданскую. Однако разногласия между Бухариным и Лениным не были принципиальными, в Берне по итогам конференции была принята компромиссная резолюция. Вот выдержка из этой резолюции: «Крах Второго Интернационала есть крах социалистического оппортунизма. Последний вырос как продукт предыдущей «мирной» эпохи развития рабочего движения. Эта эпоха научила рабочий класс таким важным средствам борьбы, как использование парламентаризма и всех легальных возможностей, создание массовых экономических и политических организаций, широкой рабочей прессы и т. д. С другой стороны, эта эпоха породила тенденцию к отрицанию классовой борьбы и к проповеди социального мира, к отрицанию социалистической революции, к принципиальному отрицанию нелегальных организаций, к признанию буржуазного патриотизма и т. д. Известные слои рабочего класса (бюрократия в рабочем движении и рабочая аристократия, которой перепадала частичка доходов от эксплуатации колоний и от привилегированного положения их «отечества» на мировом рынке), а также мелкобуржуазные попутчики внутри социалистических партий явились главной социальной опорой этих тенденций и проводниками буржуазного влияния на пролетариат» [255] . Поражение России в мировой войне было названо в резолюции «наименьшим злом».
254
Цит. по: Керженцев П. Страницы истории РКП(б). Д., 1925. С. 194.
255
Цит. по: Керженцев П. Страницы истории РКП(б). Д., 1925. С. 195.
К моменту появления на Бернской конференции Н.А. Бухарин уже пользовался определенной известностью благодаря теоретическим статьям в журнале «Просвещение» и газете «Правда». Однако его работа «Политическая экономия рантье» еще не была широко известна. Работа над этой книгой позволила Бухарину глубже узнать политэкономическое содержание австромарксиз- ма и, прежде всего, изучить труд Рудольфа Гильфердин- га «Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма». С. Коэн считает, что эта книга оказала большое и длительное влияние на Бухарина.
Бухарин принадлежал к группе московских большевиков «второй волны», выдвинувшихся в ходе первой русской революции. Появившись в эмигрантской среде в 1912 году, он сосредоточился на теоретической работе, очевидно, не случайно поселившись в Вене — центре австромарксизма.
К этому времени многие идеи австромарксизма уже приобрели популярность среди европейской социал-де- мократии. Философия раннего марксизма (с опорой на левое гегельянство) рассматривалась австромарксистами как метафизическая спекуляция. Макс Адлер и Отто Бауэр в своей интерпретации социальных процессов ориентируются на посткантианство, Карл Реннер апеллирует к махизму. И в том, и в другом случае акцентируется исторически преходящий характер социальных отношений и теорий, их отражающих. Отсюда делается вывод о том, что все время меняется и человеческое сознание, индивидуальные и групповые системы ценностей, которые влияют на интересы и запросы конкретной социальной группы или класса. Не отказываясь полностью от идеи революции, австромарксисты считали необходимой повседневную реформистскую работу на благо общества. Они высоко оценивали адаптационные возможности капиталистической системы. Именно эти идеи австромарксистов и привлекли внимание Бухарина.
Первая встреча Бухарина и Ленина состоялась лишь в сентябре 1912 года. Коэн считает, что темой их разговора, скорее всего, был Роман Малиновский — вновь избранный член ЦК. Бухарин был убежден в том, что этот человек — провокатор, Ленин же явно питал слабость к Малиновскому. Ленину импонировали его повадки «рабочего вожака», умение остро реагировать на ситуацию.
Уязвимость позиции Ленина в «деле Малиновского» — тема отдельного разговора. Важно то, что принципиальных идейных расхождений между Лениным и Бухариным в тот период не было,
Первая мировая война показала определенные преимущества государственного капитализма в ситуации социально-политической нестабильности, одновременно выявив тенденции к милитаризации труда и ограничению демократических свобод. Миру грозило появление капиталистической диктатуры, полностью отказавшейся от политической демократии. Образ подобной диктатуры нарисовал Джек Лондон в своем знаменитом романе «Железная пята». По мнению Коэна, Бухарина пугала возможность появления политического антидемократического режима с несоциалистической (по принципу распределения) и, одновременно, нерыночной экономикой (в силу уничтожения товарного способа производства и свободной конкуренции). Такой режим более напоминал бы рабовладельческое государство, в котором рабство могло быть закамуфлировано особыми отношениями между государством и непосредственными производителями. С. Коэн по этому поводу пишет: «Даже в теории такая возможность вызывала ужас. Ведь это означало, что историческое развитие не обязательно приведет к социализму, что послекапиталистическое общество может породить другую, еще более жестокую систему эксплуатации. Если это верно, то рушится убеждение в неизбежности возникновения нового, справедливого строя и в закономерности исторического развития, провозглашенного марксистской доктриной»1.
Иными словами, одни и те же тенденции монополистического капитализма рассматривались Бухариным и австромарксистами с совершенно разных позиций. Для австромарксистов «организованный капитализм» — это оптимальная модель разрешения всех противоречий капитализма как экономической системы, и задача социал-демократов придать этой системе характер классового компромисса (исходя из пресловутого принципа экономической целесообразности). Классовая борьба при этом не отвергалась, но вести ее предлагалось, по выражению Георга Ледебура, «обычными средствами». Для Бухарина эта модель выступает как потенциальная угроза демократическому устройству государства и общественному прогрессу в классическом марксистском понимании. При этом, как считает С. Коэн, Бухарин так и не смог однозначно ответить на вопрос: способен или не способен «организованный капитализм» разрешить свойственные ему противоречия. Вопрос был в том, как именно государство организует процесс перераспределения доходов. Вряд ли Бухарин идеализировал роль государства как гаранта хоть какой- то социальной справедливости.
Продолжающаяся мировая война и рост антивоенных настроений в Европе заставил многих лидеров европейской социал-демократии по-иному взглянуть на военную проблему. В июне 1915 года Каутский, Гаазе и Бернштейн ставят свои подписи под воззванием «Требование момента», в котором призывают к скорейшему заключению мира. То, что инициатива исходила от немецких социал-демократов, скорее всего, не случайно. Они лучше, чем кто либо, осознавали слабость германской монархии и ее кайзера, а потому предвидели возможность поражения Германии, о которой в тот момент представители других политических сил Германии не задумывались.
Вполне логичным выглядит и созыв Международной социалистической конференции в деревне Циммервальд (Швейцария) в сентябре 1915 года. Возглавили конференцию центристы Роберт Гримм и знаменитый Христиан Ра- ковский, погибший в 1941 году в сталинской тюрьме. Реакцией на ужасы войны стал рост пацифистских настрое
ний среди европейской социалистической интеллигенции. Но сама мысль использовать мировую войну для эскалации классовой борьбы казалась многим кощунственной. Тем не менее на этой конференции Ленину удалось организовать левую интернациональную группу, в которую вошли, в частности, Я.А. Берзин, К. Радек, Ю. Борхардт, Ф. Платтен, К. Хеглунд, Т. Нерман. Это не были в полном смысле слова единомышленники Ленина, но это были последовательные интернационалисты. Далеко не все из них поддержали лозунг Карла Либкнехта: «Гражданская война, а не гражданский мир!» Собственно говоря, этот лозунг тоже воспринимался европейскими социал-демократами не так буквально, как его воспринимал Ленин. Ленин заявил о необходимости превращения империалистической войны в гражданскую еще в сентябре 1914 года в манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия». Для Ленина этот лозунг тогда означал общеевропейскую революцию (или, по крайней мере, революции в Германии, Австро-Венгрии и России) в форме гражданской войны, результатом которой виделось образование республиканских Соединенных Штатов Европы. Но затем под влиянием критики европейских «левых» он заявляет о существующей неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран (названной им законом капитализма). Далее следует вывод о возможности победы социализма (точнее, социалистической революции) в одной или нескольких странах, наиболее развитых экономически и политически. Речь явно не идет о России. Одновременно лозунг Соединенных Штатов Европы в 1915 году снимается как неправильный. Ленин заявляет и о неправильности лозунга разоружения и отрицания войн как общечеловеческого зла. Логика Ленина проста: «Гражданские войны — тоже войны. Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы».