Большие Надежды

Оськина Варвара

От нервного напряжения закололо онемевшие кончики пальцев, и Хант инстинктивно сжал руку в кулак, что не укрылась от Канцлера. Последовало едкое хмыканье.

– Такая самоотдача. Необычно даже для тебя.

– Город превыше всего, – выдохнул Артур.

Он было склонился ещё ниже, едва не сломав пополам свой позвоночник, но в этот момент перед глазами колыхнулась красная мантия Канцлера, а лица коснулся указательный палец, вынудив поднять голову. И как только их взгляды встретились, в спину ударила ненавистная трескотня.

– Канцеляриат доволен тобой и хочет услышать результат расследования, – долетело до Артура сквозь лязг и скрежет

металла, который прерывался хлопками, с которыми коротко лопались электрические вспышки.

– Его ещё нет, – тихо проговорил Артур.

– Когда будет, разумеется. Но советую не затягивать. Полагаю, до включения в Совет осталось совсем немного. Ты нашёл предателя…

– Я нахожу их десятками в месяц, – хрипло перебил он, а в ушах, вместе с доносившейся из-за спины трещоткой, опять нарастал звон сводивших с ума колокольчиков.

– Но не в самой Башне.

Канцлер улыбнулся, и впервые в жизни Артуру захотелось его ударить. Врезать по этому скалившемуся с фальшивым радушием лицу, чтобы хруст ломавшихся под его кулаком костей заглушил наконец невыносимые звуки из пыточной. Но вместо этого он смотрел и смотрел в такие знакомые с детства глаза Наставника. И было нечто противное в том, насколько они казались спокойны и безмятежны.

«Ты же хотел убить меня, верно? И сейчас хочешь»,– мысленно прошептал Артур и почти уверился, что в его собственных зрачках замелькали такие же искры, в которых сейчас наверняка билась Флор. Потому что Канцлер вдруг нахмурился, а потом наклонился, приблизив своё сморщенное старческое лицо почти вплотную.«Как же тебя заждалось “Милосердие”!»От этой мысли замутило где-то внутри, и отчаянно захотелось сплюнуть горькую, ядовитую слюну, но тут в мозг врезался очередной хлопок сухого разряда, что немедленно перешёл в серию коротких лязгающих ударов, а потом что-то случилось.

Хант замер прислушиваясь, но звук казался таким неестественным, отчего он никак не мог его разобрать. Однако инстинкт – О, Боги! Тот самый, который направлял его все эти месяцы! – взвыл в голове так громко, что Артур едва не дёрнулся. Тело хотело бежать, что-то делать, кого-то хватать. Оно так напряглось, готовое по первому же приказу броситься прочь, что задрожало. Или это дребезжал под ногами каменный пол? Артур не знал. Всё, что он чувствовал, это вспарывающую изнутри, почти физическую необходимость наконец обернуться, посмотреть Флор в глаза и… И что? Извиниться? Попросить потерпеть? Она выбрала это сама. Они оба выбрали такой путь. Но, чёрт побери, впервые его едва не тошнило собственным долгом.

– Заканчивай с Городом, Артур. Тебе пришла пора подыскать преемника, – долетел до него голос Канцлера.

В какой момент тот его отпустил и отошёл, Хант не знал, – просто не видел, – но медленно выпрямился и посмотрел в спину наставника, не чувствуя ничего. Из-за спины по-прежнему доносился странный, пугающий звук.

– Думаю, Вард подойдёт. Что скажешь?

– Вполне. – Артур облизнул внезапно пересохшие губы.

– Тогда поговори с ним. – Хант поклонился, когда Канцлер медленно оглянулся и посмотрел на него. А в следующий миг последовало долгожданное: – Свободен.

Артур повернулся так стремительно, что плащ предательски опутал ноги, и пришлось ждать целое невыносимое мгновение, прежде чем удалось сделать первый шаг. Затем второй.

– Через пыточную, Артур, – раздался скучающий голос. – Заодно проверишь не прибили ли там раньше времени

твоего пленника.

Хант ничего не ответил, лишь молча шагнул к нужной двери, а потом наконец поднял голову и посмотрел. И он не знал, почему в тот же миг не сорвался туда, в эту белую бездушную комнату, чтобы самому оторвать тонкие пальцы от шипастой решётки. Он не знал, как вообще смог промолчать, увидев красные от крови зубы, которыми Флор закусила израненную губу. Он не знал вообще ничего. Артур Хант лишь шёл и бездумно смотрел, как огромной защитной перчаткой тюремщик удерживал ладонь Флор прямо на острых шипах в надежде, что она закричит. Но Мэй молчала и смотрела куда-то перед собой, словно ничего не замечала, хотя Артур в это не верил.

Он помнил, что это за боль. Не сильная, но такая выматывающая, что хотелось отпилить себе кусок тела, лишь бы больше не чувствовать. И захотелось вдруг крикнуть, чтобы Флор не пыталась сопротивляться и просто сдалась: заорала, заскулила, хотя бы лишь всхлипнула. Ведь тогда всё закончится. Да, пускай лишь на сегодня, но это даст ей пару дней передышки, потому что иначе… Но Артур знал, что Флор не скажет и не издаст ни малейшего звука, потому что она для них слишком сильна. Потому что достоинство будет с ней до конца. Потому что она каким-то неведомым образом стоит выше, чем каждый из них.

И в этот момент, словно услышав его такие крамольные, совершенно неправильные мысли, Флор вздрогнула. Конечно, Артур понимал, что, скорее всего, она просто узнала шаги, но это значило – его ждали – Флор ждала! – и повернулась к нему, как только чёрный, перепачканный пеплом и грязью сапог ступил на белый пол яркой пыточной камеры. И в тот же момент, когда взгляд Ханта зацепился за искусанные, перепачканные кровью губы, в спину ударило:

– Артур.

Он остановился, не поворачиваясь, но и не осмеливаясь поднять глаза выше. Казалось, весь треснувший с первым разрядом мир сузился до алой полосы, что теперь была вместо рта Флор. И всё же он нашёл в себе силы, чтобы коротко ответить замершему позади Канцлеру.

– Да?

– Надеюсь, ты понимаешь, что должен сделать, прежде чем получишь мантию Советника?

Понимает ли? Артур помолчал, словно раздумывал, а потом почти заставил себя протолкнуть через пересохшую глотку нужный ответ, пока перед глазами растекалось красное марево. Он понимал.

– Да.

– Тогда, будь добр, не подведи, – бросил напоследок Канцлер, прежде чем вернуться в свой полюбившийся угол.

Ну а Артур сделал шаг, потом ещё один и ещё, двигаясь, скорее, механически, чем осмысленно. Он не оглядывался и больше не смотрел по сторонам, но алый, чуть подрагивавший от боли рот по-прежнему стоял перед глазами. Это было странно и страшно, но Флоранс Мэй ему улыбалась.

Артур слабо помнил, как добрался до собственных покоев. Возвращаться на пепелище не было ни причин, ни желания, к тому же, после затхлого подвала хотелось вдохнуть полной грудью. Именно это навязчивое желание гнало Ханта наверх, туда, где, казалось, воздух был легче и чище того липкого жирного газа, который опутал улицы Города. А потому, стоило ему только ворваться в свои комнаты, как он в раздражении дёрнул застёжки, стянул тяжёлый доспех и неаккуратно бросил его прямо на пол. В несколько шагов Артур добрался до большого окна и замер, упершись руками в холодное просвинцованное стекло, что было сплошь покрыто серыми потёками копоти. Он хватал ртом в поисках такого нужного воздуха, но тот будто смыло – на Город обрушился ливень.