Бородинское поле
Шрифт:
быстро направились к лесному островку, до которого было
рукой подать. Однако идти пришлось по снежной целине, и до
места они добрались минут через сорок. Как было условлено,
их встретили на опушке леса. Здесь уже находился и раненый
лейтенант, которого бойцы осторожно доставили сюда.
Щупленький паренек в белом маскхалате поверх ватника
негромким печальным голосом представился Думбадзе, хотя
они уже и были знакомы:
– Помощник
– Командир взвода, - поправил его Думбадзе, протягивая
Олегу свою маленькую, но крепкую руку.
Сухова бережно уложили на санки и накрыли одеялом.
Он был в сознании и тихо стонал, изредка открывая глаза.
Думбадзе похлопал Остапова по плечу, напутствуя:
– Держись, дружище, ты молодец. Сухова и тебя за
сегодняшний бой к наградам представили.
.
– Боя-то особого и не было, - с некоторым недоумением
пожал плечами Олег.
– Так, постреляли малость, пошумели.
– И под шумок сбросили с танков пехоту, не допустили на
наши батареи, - задорно сказал Думбадзе и, взяв санки,
шагнул на поле.
Саша подала Олегу руку и, пристально глядя в его
осунувшееся строгое и грустное лицо, сказала:
– А я вас несколько другим представляла, Олег
Борисович. На фотографии вы не такой.
Он слегка улыбнулся и ответил с искренней теплотой в
голосе:
– Зато вас я сразу узнал: вы - Александра Васильевна.
Варя мне писала.
Саша торопливо закивала головой, помахала приветливо
рукой и, проваливаясь в снег, побежала догонять Думбадзе.
– Давайте, Иосиф, я повезу.
– Ни в коем случае.
– Тогда вдвоем.
– Она взялась за веревку и пошла рядом
с Думбадзе, помогая тащить не очень тяжелые санки. - И
вообще вам не нужно было идти, я вполне одна могла
управиться.
– Одной нельзя. А если немцы? Я буду вас прикрывать
огнем. - Иосиф воинственно похлопал рукой по прикладу
автомата.
С немцами им не довелось встретиться. Зато
оставшимся в лесу Олегу Остапову и его бойцам в эту ночь
пришлось многое пережить.
Олег понимал, какая ответственность легла на его плечи
после ранения лейтенанта Сухова. Словам Думбадзе о
представлении к награде он не придал никакого значения, но
то, что их взводу поставили в заслугу удар по немецкой пехоте,
посаженной на танки, глубоко запало в сердце и заставило
задуматься. Он теперь четко видел задачу своего взвода: не
допустить вражеских стрелков до артиллерийских позиций
полка, а с танками артиллеристы сами справятся. Твердо
запомнил
в лесу, среди завалов, танки не представляют для них большой
угрозы. И он считал свой лесной островок крепостью, своего
рода Кронштадтом, перед артиллерийскими позициями.
Остапов находился во втором отделении, занимавшем
оборону по западной опушке. Здесь был аппарат полевого
телефона. С наступлением темноты немцы начали
артиллерийский обстрел позиций полка Макарова. В районе
Акулова стрельба вообще не утихала: там не прекращался
жаркий бой. Несколько снарядов залетело и сюда, в лесок
Сухова, как теперь его называли в штабе полка. Но обстрел
был вялый, с большими интервалами. В полночь, как и днем,
когда был ранен Сухов, в вышине, ударяясь о деревья, начали
рваться мины. Некоторые ложились прямо перед огневыми
позициями у лесных завалов, вздымая фонтаны снега.
Остапов сообщил по телефону в штаб полка о минометном
обстреле. К аппарату подошел сначала дежурный, а затем
трубку взял Брусничкин. Выслушав доклад Остапова, он
приказал усилить бдительность.
– От вас, Олег Борисович, зависит очень многое, судьба
всего полка, - сказал Леонид Викторович, давая понять
Остапову, как велика ответственность, возложенная на его
взвод.
– И чтоб никаких помыслов об отходе. Полк никуда не
уйдет с занимаемых позиций. Разъясните это бойцам.
– Есть, товарищ старший батальонный комиссар, все
ясно - отступать дальше некуда.
– Вот-вот, - подхватил Брусничкин, - некуда. Пусть каждый
боец усвоит себе эту заповедь.
Лично для Олега эта священная и суровая истина давно
стала заповедью. Она вошла в его кровь. Москва была рядом,
и там, в Москве, - его Варя. А здесь, на этом лесном островке,
он видел свое Бородинское поле и, как когда-то комиссар
Гоголев, дал себе слово никуда отсюда не уходить. Бойцы его
понимали и верили ему. Из старых, кто воевал с ним под
Утицами, было всего девять человек, трое из них командовали
отделениями. Остальные - новички, москвичи-ополченцы.
Сержанту Остапову не были известны не только
оперативные или тактические планы командования, но даже
положение на соседних участках. Каждый воин должен знать
столько, сколько ему положено. Однако чутье солдата
подсказывало ему, что сражение достигло своей кульминации
и в ближайшие дни или даже часы должно что-то решиться.