Бородинское поле
Шрифт:
Остапову, как, впрочем, и его товарищам, казалось, что вся
война теперь сосредоточена под Москвой. Где-то в степях
Украины и под Ленинградом оставлены лишь заслоны, а вся
Красная Армия и все полчища Гитлера сконцентрированы у
Москвы. Идет последний поединок.
Во время минометного обстрела они сидели в своих
узких норах, выдолбленных в мерзлой земле, и, вобрав голову
в плечи, чутко ловили каждый взрыв. Смерть витала вокруг, но
не
темноте пробирались к лесному островку Сухова.
Взвод не имел сплошной линии обороны - не хватало
людей, между отделениями были значительные интервалы,
охраняемые противопехотными минами, установленными в
лесных завалах. С восточной же стороны, откуда меньше всего
можно было ожидать появления врага, взвод и вовсе не был
защищен.
Наступившая за минометным обстрелом тишина
показалась Олегу подозрительной. Он решил пройти но
отделениям и проверить - нет ли потерь. Во втором отделении
потерь не было. Шел во весь рост по снежной траншее,
прислушивался. В разных местах траншея была порушена
взрывами мин и снарядов, завалена сучьями. В третьем -
"северном" - отделении тоже не имели потерь, и Остапов,
приказав командиру отделения усилить наблюдение, не
задерживаясь, возвращался к себе. Он шел осторожно, делал
краткие остановки, прислушивался. Не доходя до второго
отделения, он услыхал перед фронтом странные звуки. Это
был шорох, тихий, неясный, но методично повторяющийся.
Олег замер, насторожился, весь обратясь в слух и зрение.
Ночь и лесной завал затрудняли видимость. Слышались все
нарастающие шорохи. Уже не было сомнения, что кто-то идет к
опушке леса - снег хрустел под ногами. Это происходило в
промежутке между вторым и третьим отделениями.
Олег снял с шеи автомат, нащупал в кармане гранату-
лимонку, приготовился. И тогда к нему с опозданием пришла
досадная мысль: в интервалах между отделениями нужно
было по крайней мере на ночь выставить наблюдателей.
Шорох слышался резче и ясней - похоже, ветки задевали за
одежду. Ему показались даже какие-то тени, едва уловимые, но
он еще не решил, что предпринять. Стрелять, подать сигнал
тревоги? Но, может, преждевременно, только спугнешь и себя
обнаружишь. Он ждал. И вдруг - взрыв с яркой вспышкой в
полсотне метрах в лесном завале, и вслед за взрывом -
отчаянный крик и очередь из автомата куда-то в белый свет. И
сразу все прояснилось: и крик раненого, напоровшегося на
мину в завале, и беспорядочная стрельба немцев. Не прошло
и
сработала, - с новой силой ударили автоматы, теперь
несколько пуль просвистели где-то рядом, щелкнули по
деревьям. Подумал: "Стреляют веером наобум". Нагнулся и
пошел на вспышки выстрелов. По ту сторону завала слышал
голоса, чужие, враждебные. Там копошились темные тени. Он
пожалел, что не взял с собой противотанковую гранату - они
оставались там, во втором отделении. Хотел ударить из
автомата по теням, но передумал, решил не обнаруживаться.
Швырнул лимонку и, как только раздался ее несильный взрыв,
похожий на хлопок, побежал во второе отделение. В ходе
сообщения его приглушенно и грозно окликнули.
– Это я, Остапов, - отозвался Олег и отдал распоряжение
командиру отделения Ильину блокировать снежную траншею с
северной стороны. Потом приказал командиру первого
отделения Куликову выделить в его распоряжение двух
автоматчиков с гранатами, в том числе и противотанковыми.
Он назвал имена. Разумеется, самых отчаянных, тех, кого знал
по боям в октябре. В это время запищал зуммер полевого
телефона. Сам командир полка спрашивал: что там
происходит, что за баталии?
– Немецкие автоматчики проникли в расположение
взвода, товарищ подполковник, - шептал он в телефон,
прикрывая трубку полой халата.
– Сколько их?
– Неизвестно, товарищ подполковник. Они напоролись на
мины в завалах и подняли бестолковую стрельбу. Нас они пока
не обнаружили.
– Какое ваше решение?
– Осмотримся, подразведаем да будем выбивать.
– Я плохо тебя слышу, говори громче, Олег Борисович.
– Не могу, Глеб Трофимович, немцы могут услышать.
– Хорошо, действуйте. Из леса не уходить. Ни в коем
разе. Держитесь и не падайте духом! Желаю успеха.
Падать духом Олег не собирался: все эти страхи
остались где-то позади - в октябрьских боях, теперь он
чувствовал себя бывалым, обстрелянным воином, но, как
выбить немцев из леса, он еще не знал.
Они шли цепочкой друг за другом по траншее - ударная
группа из пяти человек, которую возглавлял Остапов. Снег
предательски поскрипывал даже под мягкими валенками;
крепкий морозец щипал лица, серебрил брови и склеивал
льдышками ресницы. Озябшие руки в варежках неуверенно
держали автоматы. Сам Олег - впереди. Вот уже и то место,
откуда он бросил гранату. Остановились, прислушались - тихо,