Бородинское поле
Шрифт:
бронетранспортеры и пехота. Олег стрелял по
правофланговому танку, сначала издали. Чувствовал, что пули
его достигают цели, но не причиняют танку никакого вреда. В
гуле и грохоте боя он не слышал орудийных выстрелов с
правой стороны. Это батарея, возле которой находился
Александр Гоголев, вела по танкам огонь с дальней дистанции.
Вдруг танк, по которому стрелял Остапов, загорелся. Олег не
верил своим глазам: он торжествовал.
ним лейтенанту Аннушкину, сдерживая волнение, объявил:
– Есть один!
– Вижу, - сказал озабоченный лейтенант и следующей
фразой как ушат холодной воды вылил на разгоряченную
голову ликующего Олега: - Наши артиллеристы по танкам
бьют. А ты по транспортерам целься, давай по транспортерам.
Вот те на: оказывается, и на этот раз не он, а другие,
артиллеристы, подожгли вражеский танк. Тогда Олег с досадой
и ожесточением начал посылать пулю за пулей по ближайшему
транспортеру. Он целился в мотор, и, когда транспортер
вспыхнул, объятый пламенем, а из него посыпались на землю
солдаты, он уже не ликовал, хотя и знал наверняка, что на этот
раз он, и никто другой, поразил цель. И тогда к нему пришла
простая мысль: совсем не важно, кто подбил. Нужно просто
стрелять и попадать в цель. И он уже бил по второму
бронетранспортеру и, кажется, тоже попал, как вдруг услышал
тревожные слова:
– Лейтенант ранен! Эй, санитары, давай сюда:
лейтенанта ранило!
Этот тревожный клич прокатился по всему окопу из конца
в конец и лишь на какую-то минуту отвлек мысли Олега.
Потому что не в ранении лейтенанта сейчас заключалось
главное, а в том, что враг наступал. Несмотря на то что на
поле уже горели два танка и три транспортера, немцы
продолжали наступать.
Уцелевшие бронетранспортеры, освободившись от
солдат, повернули назад, к лесу, от которого теперь, трескуче
тарахтя моторами, мчался отряд немецких мотоциклистов.
Похоже было, что враг замыслил психическую атаку.
Остапов теперь целился в мотоциклистов, которые по-
заячьи прыгали по неровному, схваченному легким морозцем
полю. Он выстрелил и сразу понял, что мимо. И тут увидел, как
прямо на него, с лязгом, грохотом и свистом пуль над головой,
идет танк. Олега бросило одновременно в жар и холод: танк
был уже в нескольких метрах, и Олег сообразил, что
перезарядить ружье и выстрелить он уже не успеет, да и пули
теперь защелкали по брустверу перед самым лицом, осыпав
брызгами мерзлой земли. Оставив
упал на дно окопа, лихорадочно ощупывая противотанковую
гранату и пытаясь вставить в нее запал. Он решил, что пришел
и его смертный час, что гибель его неотвратима, так пусть же
гибнут и враги. Все должно произойти просто и в одно
мгновение: когда танк своими гусеницами наступит на кромку
окопа, он, Олег Остапов, ударит противотанковой гранатой по
гусенице. Произойдет взрыв - и все. Вот этот окоп станет его
могилой. Но и танк не сможет дальше идти. Он остановит его
здесь, на окраине Бородинского поля. Озябшие руки плохо
слушались, пальцы, казалось, парализованы, и он понял, что
не успеет вставить запал, потому что стальная крепость уже
надвигалась на него, он каждой клеточкой своего тела теперь
ощущал приближающийся сатанинский гул и мог с точностью
до одного сантиметра определить расстояние до танка, потому
что теперь не минутами, а этими сантиметрами измерялась
его жизнь.
Прижавшись к сырому холодному дну окопа, он скорее
почувствовал, чем увидел, как черная стальная громада
заслонила над ним небо, сразу померк свет, словно наступило
солнечное затмение. "Варя..." - то ли вслух, то ли мысленно
произнес Олег и закрыл глаза лишь на один миг, и именно в
этот миг он увидел ее, свою Варю. Она была какой-то
воздушной, лишенной плоти, в белом подвенечном платье и с
бледным, искаженным ужасом лицом. Только на одно
мгновение она появилась перед ним, вызвав щемящую боль и
бездонную тоску по женщине, которую недолюбил, по мечте,
которую не успел осуществить, по ясному небу, которое
закрыла стальная смерть. Это было мгновение между жизнью
и смертью. Затем его сверху осыпало землей, и совсем уж до
изумления неожиданно свет открылся, черная стальная туша
пронеслась над ним и исчезла. Он понял, что остался жив, и
сразу, как только это понял, встал, выпрямился, чтоб
посмотреть, куда подевалась его смерть. И увидел, что танк,
который только что прошел над ним, стоит в двадцати шагах
позади окопа и из него откуда-то снизу валит черный дым, а из
дыма из-под танка выползает немец. Лицо черное. Только
блестят глаза и оскалившиеся зубы. В руках у него пистолет, и
немец этот явно намерен бежать в окоп, прямо на Остапова,
чтоб довершить то, что не сделал танк. Олег это отчетливо