Борстальские подонки

Грэм Том

С этими словами он достал из-под полы пиджака огромную пачку банкнот и протянул ее Сэму.

– Забирай, - сказал Перри.
– Мистер Гулд на этом настаивает. Давай, сунь их себе в карман. И пожалуйста, не надо говорить про "тридцать сребренников".

МакКлинток предал Тони Картрайта, подумал Сэм, лихорадочно пытаясь уложить в голове только что услышанное. МакКлинток служил в полиции совместно с отцом Энни, и продал его гангстеру, который содержит это казино.

И вдруг, совершенно неожиданно, Сэм с предельной ясностью понял, что Тони Картрайт вот-вот погибнет. Отец Энни должен вот-вот погибнуть. А предал его МакКлинток.

Совсем не важно, как он здесь оказался, в этом десятилетии, в этом месте, в этом

непривычном теле, глядя на происходящее десять лет назад не своими собственными глазами. Важно лишь то, что он может проявить инициативу. Если папу Энни собирается убить этот бандит - Клайв Гулд - то Сэм сможет остановить его. Он может спасти его. Он может изменить историю.

Вот зачем я здесь. Я попал сюда, чтобы переписать прошлое. Бог знает как, бог знает зачем, но вот почему я здесь! Но как, черт возьми, заставить это проклятое тело что-то сделать - оно мне не подчиняется!

Он беззвучно прикрикнул на тело, в котором был заточен - двигайся! Двигайся, черт бы тебя побрал! Мне нет никакого смысла быть здесь, если я не смогу ничего изменить!

Но он по-прежнему оставался все там же.

Маяча в темноте, поднялись по ступенькам два вышибалы, которые охраняли вход в кабинет Гулда. Они угрожающе встали по обе стороны от МакКлинтока, окружив его, будто надзиратели заключенного.

Перри вежливо их поприветствовал: - Чарли. Льюис. Добрый вечер вам обоим.

Вышибалы не ответили. Они стояли с бульдожьими лицами, безжалостные и убийственно серьезные. Один из них почти неуловимо кивнул Перри. Это был сигнал.

– Очень хорошо, - сказал Перри, похлопав МакКлинтока по плечу.
– Мистер Гулд готов принять тебя. Будь так добр, следуй за мной.

МакКлинток замешкался. Вышибалы придвинулись ближе и подтолкнули его вперед, но он по-прежнему не шевелился.

– Не переживай, мистер МакКлинток, - подбодрил его Перри. По тону его голоса становилось ясно, что он наслаждается сам собой, смакует возможность показать, что он может сделать, как он умеет справляться с запутанными деловыми вопросами, как он может раздавать приказы и держать все под контролем. Мистер Гулд еще услышит о нем. Мистер Гулд посодействует его продвижению.
– Ты все сделал правильно. Все проходит гладко, если каждый ведет себя должным образом. Картрайт раскачивал лодку. Он был опасен. Теперь уже нет.
– Перри заглянул глубоко в глаза Сэму.
– Ты не предал сослуживца - ты доказал свою преданность мистеру Гулду. И спас себя от такого же завершения пути, как у Картрайта. Ты бы разделил с ним его тяжелую участь, если бы не стал подыгрывать нам, как хороший мальчик.

Трус! в злости подумал Сэм. МакКлинток всего лишь вонючий трус, продавший своего коллегу, чтобы спасти свою шкуру!

МакКлинток двинулся, покорно следуя за Перри, по темному переулку, вышибалы медленно шли рядом с ним.

Сэм изо всех сил старался подчинить себе тело МакКлинтока, преодолеть его, заставить действовать, как полицейский, броситься вниз по ступеням и вызволить товарища из беды. Он пытался влить энергию в тело МакКлинтока, в его конечности, захватить над ним контроль, втиснуться в это тело, как будто оно было доспехами. Эти усилия истощили его. В глазах у Сэма затуманилось и потемнело. Он почувствовал внезапную боль, как при мигрени, и ощущение тошноты, а потом ему показалось, что он падает назад в чернильную темноту, полностью окутывающую его. Он крепко ударился обо что-то, о стену или о пол, он не мог сказать точно, споткнулся, запутался, уперся руками в твердую поверхность, рядом лязгнуло что-то тяжелое и металлическое, потом на него неожиданно упал свет, и раздался мужской голос.

– Что? Вы что-то сказали?

В открытом дверном проеме исправительной камеры стоял и смотрел на него надзиратель. Сэм замер возле покрытой граффити стены, так близко, что уперся носом в ее грязную, черную поверхность.

–

Я вернулся, - сбивчиво выдохнул он.

– Вы свихнулись, - поправил его надзиратель.

ГЛАВА 10 - ОБЫЧНЫЙ КОП

Сэм, спотыкаясь, шел по отмытым до блеска коридорам Фрайерс Брук, будто контуженный. Он чувствовал себя сорванным с места, заблудившимся, сбитым с толку. Неустойчивость Времени - внезапность, с которой он мог переместиться из 2006 в 1973, а потом из 1973 в какую-то точку из начала шестидесятых - приводила его в смятение. Он был будто человек, который только что пережил землетрясение, ошарашенный тем, что твердь под его ногами, которую он всю жизнь принимал как должное, перестала быть незыблемой.

Он прислонился к стене, остановившись под огромным девизом, требующим с него огромными красными буквами - МОЛЧАНИЕ - УВАЖЕНИЕ - ДОЛГ.

– Трус, - пробормотал он. Он почувствовал, как внутри него поднимается раскаленная волна злости.
– Жалкий вонючий трус.

Теперь он видел все четко. Клайв Гулд был крупным преступником шестидесятых, и денег у него было достаточно, чтобы скупить всю полицию. Тони Картрайт погряз в коррупции и взяточничестве, но только лишь из страха. Он знал, какие будут последствия у попыток вести себя, как единственный хороший человек в гнилом городе. Но его совесть взяла над ним верх, и он воспротивился, рассчитывая изобличить Гулда и заставить его признать свою вину. Но он не мог сделать этого в одиночку, ему был нужен сообщник - и таким сообщником стал МакКлинток, который в то время, должно быть, как и сам Картрайт, служил в полиции.

Он доверял МакКлинтоку. Он вверял ему свою жизнь. Но он полагался совсем не на того человека. У МакКлинтока не хватило духу выступить против Гулда. Он испугался последствий разоблачения. Поэтому он продал своего коллегу, чтобы спасти свою собственную шкуру.

Именно это вероломство и почувствовал Сэм, когда только приехал сюда, во Фрайерс Брук. Даже не успев пройти за ворота, он чувствовал, что сердце рассказывает ему о чем-то подлом и продажном, что располагается в этих стенах. И потом, при первом же взгляде на МакКлинтока, его моментально накрыло чувством отвращения и ненависти. Интуитивно он знал, что МакКлинток прогнил до самой своей сердцевины.

Он предал Тони Картрайта, отправив его на смерть от рук Клайва Гулда. Энни осталась без отца...

Перри ясно дал понять, что, убрав Тони с дороги, Гулд положил глаз на Энни. Едва отмыв свои руки от крови ее отца, он протянул их к самой Энни, для своего личного удовольствия.

Сэма окатило холодной волной отвращения.

Энни была еще так молода, почти ребенок - она была просто ребенком...

Он попытался продолжить свой путь по коридору, но споткнулся и чуть не упал. У него закружилась голова. Проблески того ужаса, что показывала ему Девочка с Заставки, начали приобретать кошмарный смысл. Все, что он видел, складывалось в историю, что Энни вышла замуж за дикаря, который унижал и оскорблял ее, который ее избивал, пока однажды не зашел слишком далеко.

Теперь я знаю, кто эта тварь, кто этот убийца. Это Гулд. Он убил ее, и она оказалась здесь, в 1973. Она мертва - как и я, она мертва. Как каждый из тех, кто здесь, она мертва. Мертвы, мы все мертвы, каждый из нас!

Он почувствовал тошнотворное головокружение - в его мозгу начала выстраиваться в какое-то подобие порядка мозаика его жизни.

Я умер, сказал он себе. Я знаю, что я мертв. Я спрыгнул с крыши в 2006. Я разбился. Я умер.

В этом была суровая правда его ситуации, о которой он постоянно избегал слишком глубоко задумываться. Сэм уворачивался, уклонялся от этих мыслей, прятался за нарочитым равнодушием и своей мантрой, что это все слишком сложно для понимания, что он всего лишь коп, обычный коп.