Босиком по лужам
Шрифт:
Ну и пекло! Интересно, а они принципиально кондиционер в студию не поставили или просто экономят? Воды-то можно людям принести?
Наконец фотограф перегнал снимки в компьютер и ребята всей толпой принялись обсуждать результат на смеси английского и немецкого. Я поискала глазами Полину. Ни ее, ни продюсера поблизости не оказалось. Интересно, куда они делись? Бросила меня тут одну на этой жаровне.
— Где Дэйв? — спросил Густав, когда просмотр и обсуждения закончились, и стало не понятно, что делать дальше.
— Не знаю, — нахмурилась я. — Полкоролевства и коня в придачу
— А я б целое королевство отдал, — горячо поддержал меня Георг.
— Коня зажал? — хохотнула я. — Ты такой жадный, жуть.
— Я экономный. Негоже конями разбрасываться, когда королевство лишнее пропадает.
— Пойдемте отсюда, а, — проныл Густав.
— Куда? — недовольно поинтересовался Георг. — Где все?
— Георг, ты идиот, — скривился подошедший Том. — Надо у Саки спросить, куда Дэйв делся. Он все знает.
— Ну так иди и спроси, — фыркнул Георг.
— Не ссорьтесь ради всего святого, — я встала между ребятами. — Все устали, все голодные. Я сама спрошу.
Но меня опередил Билл. Махнув рукой друзьям, он вяло поплелся за своим телохранителем. Мы ринулись за ними.
Как же хочется пить. Во рту пересохло…
Мы вышли из студии и направились по длинному пустому коридору на первый этаж, где по уверениям Саки в кафе ждало позорно сбежавшее начальство. Я пропустила ребят и охрану вперед, перестегивая ремешок босоножки, отвратительно натершего ногу. Посмотрела на ранку, прикидывая как бы сделать так, чтобы проклятый ремень больше не касался сбитой кожи. Надо где-то найти маленький кусочек пластыря, обязательно телесного цвета… Боковым зрением заметила движение сбоку. Обернулась и ахнула: Билл, как-то неловко расставив ноги, оперся обеими руками о стену, словно его арестовали.
— Билл? — удивленно произнесла я.
Он заторможено повернул на голос жутко бледное лицо с блуждающим взглядом. Дыхание тяжелое, частое, словно не хватает воздуха. Забыв про ногу и полурасстегнутую босоножку, я кинулась к нему. Схватила за талию, не позволив упасть.
— Опять ты рядом, — пробормотал он, как мне показалось с некоторым облегчением и явной досадой.
— Вот посажу тебя в самолет, даже вспоминать не буду, а сейчас терпи, — огрызнулась я, с трудом удерживая его тушку от резкого падения. Билл медленно сползал по стене.
— Совсем не будешь вспоминать? — одними губами прошептал он, все-таки рухнув к моим ногам.
— Вообще, — с нежностью улыбнулась я, убирая влажную челку с его глаз. А потом неожиданно для себя добавила: — Да и зачем вспоминать мужчину, который считает тебя шлюхой?
— Дура! — зло перебил он. От гнева даже красные пятна по бледному лицу пошли.
— Конечно, дура. Была бы умной… — я замолчала, не договорив, и, усмехнувшись, с досадой подумала: «…трахнулась бы с Томом, хоть не так обидно было бы». — Билл, скажи, а ты меня в машине поцеловал или мне приснилось? — ласково-ласково.
— «У тебя крылья щекотные», — состроив противную рожу, передразнил он судя по всему меня.
Я почувствовала, как щеки и уши вспыхнули.
— Ну и пошел к черту! — оттолкнула его обиженно. И заорала на все здание: — Том!!!
Он слабо схватил
— Ты что-то принимал? — тряхнула я его. — Наркотики? Говори! Не молчи!
Он затряс головой, выныривая из полуобморока.
— Голова болит? Тошнит? Не уходи! Говори со мной!
— Немного… как будто… по башке… дали… в ушах… шумит… — тяжело дыша, жалобно отозвался он, словно ища защиты от произвола собственного организма.
— Билл! — Том упал рядом на колени. Схватил брата.
— Не тряси его! — рявкнула я. — Нужна вода! Срочно! Холодная тряпка на голову и ноги!
— Что это? Что с ним? — в истерике закричал Том. Два психа! Ни грамма выдержки.
Нас окружили охрана и Георг с Густавом.
— Что случилось? — испуганно наклонился Саки.
— Помогите! — отмахнулась я. — Том, голову на колени. Она должна быть выше ног. Ребята, мокрая тряпка! Платок или футболку намочите кто-нибудь в туалете! Мне нужна холодная тряпка! Две! Обязательно! Немедленно!!! Саки, отправьте кого-нибудь за водой! Бегом!
Мы аккуратно развернули Билла. Разложили его на полу.
— Надо снять с него футболку, ошейник, все цацки, напульсники, обувь. Надо максимально освободить тело! — командовала я, суетливо расстегивая ошейник, путаясь в липких от лака и воска волосах. Том стягивал напульсники. Густав — кеды. Мы действовали быстро и слаженно, понимая друг друга с полу-взгляда. Том ловко приподнял брата, мы с Георгом сдернули с него футболку, расстегнули ремень и пуговку на джинсах. Георг мгновение помедлил — его рука дернулась к молнии, но остановилась на полпути. Я была менее порядочной — без зазрения совести тут же расстегнула молнию, освобождая живот. — Носки, — ткнула я пальцем Густаву.
— Что произошло? — Саки до боли сжал мое плечо.
— Он перегрелся. Тепловое переутомление. Надеюсь.
Саки присел рядом, принялся щупать пульс, словно это могло хоть как-то помочь Биллу. Георг принес мокрую футболку и носовые платки. Я хотела положить ее на голову младшему Каулитцу, но тот начал сопротивляться, отмахиваться. Том перехватил у меня вещь, и сам водрузил ее на лицо брата. Я перекинула платки Густаву, который тут же обернул ступни друга. Билл недовольно захныкал, сморщившись.
— Ты уверена, что это не тепловой удар? — хмурился Саки.
— Да, очень похоже на переутомление. Я недавно вернулась из Колумбии. Там словить тепловой удар — плёвое дело. Но это не он, по симптомам не похоже. При тепловом ударе пота не бывает и температура зашкаливает, а Билл мокрый, как мышь и холодный. Это переутомление. Просто поверьте мне. Я знаю.
Он еще раз с сомнением посмотрел на меня.
— Герр Пелко, — наклонилась я к его уху. — Кругом видеокамеры. Через час весь Интернет увидит, как Билл грохнулся в обморок, а к вечеру газетчики понапишут всякой ерунды. Пожалуйста, решите этот вопрос.