Босоногая принцесса

Додд Кристина

– Он не всегда был таким, – вмешался еще чей-то голос. Он был без акцента и немного дрожал, видимо, от старости. – Помнишь, Пом, как в детстве вы вместе с его светлостью взбирались на скалу в Саммервинд-Эбби? На скалу над океаном?

Пока Джермин напрягал память, пытаясь понять, кому принадлежал этот голос, из паба донесся смешок.

– Нет, незачем опять рассказывать эту историю, – смутившись, возразил Пом.

Джермин помнил Пома с детства. Они были с ним одних лет, но уже тогда Пом был большим – выше на три дюйма

и выходил с отцом в море ловить рыбу.

Теперь, вспомнив день, когда Эми дала ему отравленное вино, он понял, что Пом стал не просто большим. Он стал огромным.

Джермин сжал кулаки.

Между тем старческий голос продолжал:

– Вы стали прыгать со скалы на выступ, который был немного ниже, и, когда вас увидел старый лорд, он испугался, что вы можете разбиться насмерть.

– Когда мы приползли обратно на вершину скалы, лорд Нортклиф схватил нас за шиворот и как следует всыпал нам своей здоровой правой рукой. – Голос Пома звучал так, будто он помнил этот день так же ясно, как Джермин.

Люди в пабе расхохотались так, что казалось, рухнут ветхие стены.

Откуда они знают, как выглядел его отец, такой бледный и злой, что напугал Джермина? А когда Джермин попытался объяснить отцу, что они уже облазили все скалы и знают, где можно спрыгнуть, отец взревел: «Скалы все время крошатся от ветра и волн, и черт меня побери, если я позволю океану и тебя отнять у меня!»

Это был единственный раз, когда Джермин услышал от отца о трагедии исчезновения матери, и единственный раз, когда отец обнаружил ту боль, которую она ему причинила.

– Если будут какие-либо неприятности, я возьму ответственность на себя, – услышал Джермин голос старика. – Если его светлость узнает, что это я повел свою паству по неправедной дороге, он, конечно…

– Велит, чтобы вас повесили вместо нас? – спросила Мертл. – Мы этого не допустим, викарий.

О! Значит, за все собирается ответить викарий Смит.

– Мы все в этом замешаны, – сказала Мертл. – Мы сделали это, чтобы помочь мисс Викторине, помочь себе и исправить большую несправедливость…

– И спасти душу его светлости, – услышал он тот же раскатистый бас.

«Спасти мою душу?» Джермин не верил своим ушам. Какая наглость!

– Мы хотели также спасти душу мистера Эдмондсона, но боюсь, что здесь мы потерпим неудачу, – добавил викарий.

– Тем более что некоторые из нас пекутся о душе его светлости больше, чем о душе мистера Эдмондсона. – Слова Мертл были встречены всеобщим смехом.

Значит, они не любят дядю Харрисона. Джермин должен был признать, что после недели, проведенной в погребе, в его душу тоже закрались сомнения относительно дяди.

– Мы пока не слышали, чтобы на виселицу отправили целую деревню, так что будем надеяться на Бога, что с нами это не произойдет и его светлость смилуется над нами. – Голос Мертл прозвучал весело, но не слишком уверенно.

Джермин ждал, что кто-нибудь

согласится с Мертл в надежде, что он их помилует.

Однако вместо этого он услышал голос миссис Китчен, которая сказала:

– Он не такой, как его отец. Он похож на свою мать: бросил нас, сбежал от утомительных обязанностей и от ответственности. Он нас не пожалеет. Ему вряд ли будет интересно знать, что они с нами сделают.

Когда Джермин незаметно прокрался обратно в погреб, сломанные кандалы по-прежнему лежали на полу, постель была все так же смята после их с Эми борьбы, от печки по-прежнему шло тепло, а шахматы на столе ожидали продолжения партии.

Все выглядело так, как всегда. Мисс Викторина и Эми не знали, что он сбежал. Ничто не изменилось.

Изменился мир.

Он снял сапоги и сунул их подальше под койку, чтобы женщины не увидели прилипших к ним травы и грязи. Потом стер свои следы со старого комода.

Повесив на стул плащ, он вытер полотенцем лицо и волосы, влажные от тумана.

Слова, сказанные миссис Китчен, жестокие и неприятные, всплыли в его памяти.

«Он похож на свою мать: бросил нас и сбежал от утомительных обязанностей и от ответственности».

Как смеет эта женщина сравнивать его с матерью? Почему все с ней согласились? Почему они решили, что он не похож на своего отца? Он был на него похож внешне. Он так же, как отец, держался в седле. Так же гордился фамилией Эдмондсон и титулом маркиза Нортклифа.

Но в деревне считали, что он похож на свою мать.

Как они могли сказать такое?

Жестокая логика подсказала ему ответ на его же собственный вопрос.

Им не было дела до того, как он выглядит и чем гордится. Они ни разу не видели его за восемнадцать лет. Они знали лишь то, что он пренебрег своими обязанностями.

Пренебрег он, а не дядя Харрисон. Отец никогда бы не позволил, чтобы кто-то другой взял на себя обязанности маркиза Нортклифа вне зависимости от степени родства с ним. Правда, дядя Харрисон управлял состоянием семьи и при жизни отца, но Джермин знал, что отец требовал от своего брата ежеквартального отчета. Отец сам нанял управляющего всех своих поместий, который докладывал лично ему, а не дяде Харрисону Возможно, у отца были на это причины. Возможно, он не слишком доверял дяде Харрисону.

Судя по тому, что Джермин услышат, отец имел причины не доверять брату. Жители деревни были нищими и доведены до такого отчаянного положения, что готовы были помочь мисс Викторине похитить его, чтобы как-то повлиять на свою несчастную долю. Сейчас им грозила беда – выселение, либо работный дом, либо вообще виселица. Но они приняли это стоически и сплотились. Не все, правда. Миссис Китчен ясно выразила свое недовольство, но это был одинокий голос.

Как ни тяжело было Джермину в этом признаться, леди Презрение была права. Он был бородавкой на благородной заднице Англии.