Ботинок
Шрифт:
Уже собравшись, он долго ходил по коридору, давая Кристине шанс остановить его. Но Кристина им не воспользовалась.
На улице было холодно. Шел мелкий дождь. Мишель вышагивал по пустынному городу, совершенно не представляя, что ждет его впереди.
Часть 28. Зря эту стерву ...
Что-то почувствовав, Кристина открыла глаза и вздрогнула - рядом сидел Мишель. С его мокрой головы и плеч капала вода.
– Ты меня напугал! Сколько времени?
– спросила Кристина.
– Пять утра, - тихо ответил Мишель.
В темноте глаза Мишеля
– Почему не спишь?
– спросила она, до подбородка натянув одеяло.
– Уезжаю, - ответил Мишель.
– К-куда?
– Не важно! Вернусь, и мы решим, как нам жить дальше.
Мишель был бледен и не похож на самого себя. Он говорил, сильно растягивая слова, как бы прислушиваясь к себе. И было понятно, Мишель не просто так сотрясает воздух, а говорит серьёзно. Кристина забилась в дальний угол кровати. Мишель усмехнулся:
– Не бойся. Меня бояться не нужно, скорее я с собой что-нибудь сделаю, чем причиню тебе боль.
Кристина недоверчиво улыбнулась:
– Надолго уезжаешь?
Стараясь не замечать в голосе Кристины радостной нотки, Мишель с трудом произнес:
– Не знаю. Надолго, может быть, на год. Живи в моей квартире... одна.... Если не возражаешь, я взял с собой кое-какие вещи. Только самое необходимое. Все наши деньги оставляю тебе. При первой возможности вышлю еще.
Мишелю хотелось сказать Кристине, что он всё ещё любит её и готов простить, но вместо этого жалобно изрек:
– Прощай. Не поминай лихом!
Целовать жену Мишель не стал. Что-то подсказывало, что Кристина не разрешит и даже может оказать сопротивление. Мишелю оставалось только уйти. Он тяжело поднялся и пошел на выход. В дверях Мишель, всё-таки, обернулся.
– Кристина!
– произнес он с надрывом.
– Ну, что ещё?
– Кристина, я знаю - ты мне изменила. Я его видел. Этот человек не принесет тебе счастья. Он уничтожит тебя. Будь осторожна. Сейчас мне очень тяжело, но если ты дашь слово, что больше этого не повторится, я останусь... Нет, пока не прощу, но останусь....
Кристина насупилась.
– Должно пройти время, чтобы я смог забыть об этом. Я так говорю потому, что люблю тебя больше жизни. Что же ты молчишь? Скажи хоть слово, - воскликнул Мишель, в надежде услышать слова покаяния или обвинения в нелепости его подозрений. Но вместо этого Кристина отвернулась и заплакала.
Мишель тяжело вздохнул:
– Не плачь. Это мне нужно плакать. Прощай Кристина.
– М-м-м, - вся в слезах мычала Кристина, как болванчик равномерно раскачиваясь туловищем.
***
Хмурым осенним утром Мишель вышел из собственной квартиры. Вышел в никуда. По крайней мере, так он это понимал. Мишель доплёлся к метро. До открытия движения оставался час. Он нашёл себе местечко в фойе, среди десятка нищих и бомжей.
.Сердце подсказывало ему, что его уход из собственной квартиры ничего не решит: Кристина потеряна навсегда. Вернувшись, он найдет квартиру пустой. И он живо представил
Да что там говорить, уход из собственной квартиры - чистое ребячество. Но, кажется, только этот поступок давал шанс сохранить семью. Кристина должна почувствовать, как плохо ей будет без него. И потом, обдумав всё, она вряд ли захочет терять московскую прописку. То есть, не исключено, что когда он вернётся, Кристина бросится ему на шею. Мишель легко представил и белый упругий животик Кристины, плавно переходящий в ложбинку, покрытую нежными вьющимися золотистыми волосками, и то теплое всегда слегка влажное местечко-впадинку меж двух огромных грудей, куда он любил зарываться лицом...
– О-о!
– заскрипел зубами Мишель в бессильной злобе, что все прелести Кристины достанутся бугаю, этому глупому куску мяса.
Прокручивая сцену встречи с ним в лифте, Мишель жалел упущенную возможность набить сопернику морду.
– Молодой человек, вот гляжу я на Вас и прямо сердце кровью, - обратилась к нему женщина, со всеми признаками бомжа, но с добрыми глазами.
К людям, не имевшим собственного жилья, Мишель всегда относился с равнодушным презрением. Но сейчас взирал на них с надеждой и страхом. Почему бы и ему не стать одним из них? Кристина увидит его грязного и рваного, с опухшим от водки лицом и пожалеет, что так с ним поступила.
– Вот ушел из дому, - сказал Мишель, и едва не заплакал.
– Хорошего мало. Но это еще не конец жизни. Расскажете, что случилось, и вам станет легче, - предложила женщина.
Рассказав свою историю, Мишель, кажется, не соврал ни слова, и, странным образом, виноватой во всём у него вышла Капа Петровна.
Выслушав Мишеля, бомжиха тяжело вздохнула:
– Ваша тёща - зверь. Но и жена тоже стерва. Бросьте её и не переживайте. Вы человек хороший, не пропадете. Всё у Вас, в конце концов, образуется. Только, думаю, зря эту стерву оставили в своей квартире. Надо было её выставить.
Мишель улыбнулся детской наивности бомжихи.
– Что может случиться? По документам квартира принадлежит мне.
Бомжиха посмотрела на Мишеля так, как будто вдруг стало скучно.
– Послушайте, молодой человек, дайте денег, сколько не жалко. Со вчерашнего сижу не жрамши. Голова болит. Пожалейте больную женщину.
– Да, да, конечно.
Мишель, не считая, вложил в трясущуюся руку, столько денег, сколько оказалось в кармане. Радостно побледнев, женщина быстро засобиралась и куда-то ушла. За ней последовали все бомжи.