Бой на Калиновом мосту
Шрифт:
— Что, Иван Царевич, угодно? — говорит.
Он рассказал:
— Вот, добрый конь, так и так! Маминька в такую-то сторону посылает.
Конь-то ему и сказал, что она влюбилась в Бурзачило.
— Вот, — говорит, — Иван Царевич, надевай на себя трое латы чугунные! Все-таки благословит — не благословит вас мать, а сходите, чтобы вас благословила.
Он и пришел к своей матери.
— Маминька, благословите меня в путь-дороженьку!
А она и говорит:
— Вот еще, какое тут
Вот он приходит к коню, и отправились в путь дороженьку. Вот этот конь бежит, земля дрожит, горы и долы перескакивает, реки и озера хвостом покрывал.
— Вот, Иван Царевич, — говорит, — мы ещё трех верст не доедем, а огнем начнет палить.
Так верно и село. Трех верст не доехали, и начало жечь огнем. Версту переехали, а латы одни с Ивана Царевича уже стекли, сожгло огнем. Потом другую версту переехали, другие латы стекли. Вот этот конь и к говорит Ивану Царевичу:
— У меня в гриве есть золотая волосинка. Ты гляди на эту волосинку, она корчится, корчится, а ты маши на левую руку мечом.
Вот и остатнюю версту едут, остатные латы тают, а он пристально в гриву глядит на эту волосинку. Вот она корчилась, корчилась, спрыгнула. Он махнул на эту руку — все три эти головы и смахнул сразу. Подошел к этому чудовищу, вынул легкие печени. Конь ему сказал, что нарочно эта матка послала его на смерть. Он вынул легкие печени, на коня и домой.
Приезжает во свое царство. Вот этот Иван Царевич первое зашел в темницу к Бурзачилу.
— Видно ты, — говорит, — Бурзачило, смеешься надомной?
А он и говорит:
— Что ты, Иван Царевич, не ты бы говорил, не я бы слушал.
Ну он из темницы к матери своей отправился. Матери не очень было любо, что он живой воротился.
— Извольте, матушка, я привёз вам, чего вы желали!
Она, конечно, как здоровая, взяла выкинула в нужник. Сама опять к этому Бурзачилу в темницу и пошла. Приходит.
— Живой, — говорит, — приехал Иван Царевич! Чего бы с ним сделать?
— Пошли его сейчас же! В такой-то стороне есть змей о шести головах, оттуда, я знаю, ему живому не приехать!
Вот Иван Царевич приехал. Коня спустил в зеленые луга, а сам не успел ещё откушать, а служанки опять бегут за ним. И говорят:
— Иван Царевич, маминька помирает, вас зовет туда к себе!
Он знает, что она нарочно, но что станешь делать! Не хотелось идти, а надо. Пошел к своей матери. Приходит.
— Что вам, маминька, угодно? — говорит.
Она на его сбраннила, всяко его стала ругать и говорит:
— Вот, разбойник, пьешь да гуляешь, а мать умирает!
— Мне, — говорит, — и поесть ещё не пришлось! Ито вам угодно, маминька?
— Да вот поезжай в такую-то землю, есть там змей о шести головах. Мне снилось, будто бы ты убил
— Рад стараться, — говорит, — маминька, за вас, только благословите, маминька, — говорит.
— Ну, вот тут тебе ещё благословенье! Поезжай знай!
Он вышел опять к своему коню и обсказывает. Конь и говорит:
— Ну, Иван Царевич, надевай на меня шестеро латы железные и на себя железные!
Шесть верст не доедем, а огнем начнет палить.
Вот он так и сделал, как ему конь говорил. Вот и отправились опять в путь-дороженьку. Шести верст ещё не доехали, а огнем начало уже палить. Как версту проехали, одни латы стаяли. Как все эти пять верст проехали, стаяли все латы. Как доехали, конь и говорит:
— Смотри на волосинку! Корчится, корчится, а как спрыгнет, ты маши на правую руку!
Вот он так и сделал: махнул на правую руку — все шесть голов и смахнул. Вынул опять эти легкие печени и отправился взад. Приезжают. Они не думали, что он живой воротится, а он и приезжает. Приехал в свое царство и опять зашел в темницу и говорит:
— Верно ты, Бурзачило, смеешься надо мной?! Он и говорит:
— Ах, Иван Царевич, не ты бы говорил, не я бы слушал!
Приходит к своей матери, дает ей опять эти печени. Ну, опять таким же образом выкинула эти печени. Он опять спустил коня в зеленые луга. Только сам сел кушать, не поспел ещё кончить обеда, за ним опять кухарки бегут. Ей опять сказал Бурзачило:
— Пошли в такую-то сторону, там есть змей о девяти головах. Тому уже живому не уехать!
Вот кухарки за ним побежали:
— Иван Царевич, маминька помирает!
Не горазно любо ему, а все-таки надо мать послушать. Отправился к ней. Она лежит, охает такую беду, а сама хоть бы что. Опять начала его бранить:
— Пес, разбойник, всё пьешь да гуляешь, а не знаешь, что маминька помирает!
Ну он ей и говорит:
— Что вам, маминька, ещё угодно?
— Да вот в такой-то стороне есть змей о девяти головах. Вот мне снилось, что если бы ты съездил и привез легкие печени, я бы помазала, то здорова бы была.
Он и говорит:
— Рад бы, маминька, стараться, да благословите, — говорит, — меня!
А в те разы, как мать не благословит, он пойдет к крестной матери, та и благословит. Так и в этот раз пошел к ней, она и благословила. Он опять вышел в чистоте поля и крикнул своего добра коня.
Вот конь прибежал. Он опять ему обсказал, какую службу ему задали. Он ему и говорит:
— Надевай железны латы на себя, девять оплаты [44] железные на себя и на меня, потому что девять вёрст не доедем — огнем начнет палить!