Боярышня Евдокия 4
Шрифт:
— Олежка, на тебя одна надежа, ты уж приглядывай за ними!
Подручный внука приложил ладошку к груди и поклонился.
Ключница, как всегда, посоветовала не зевать и глядеть в оба; мама же, недовольно поглядывая на ожидающего выезда Дуни сопровождающего, буркнула:
— Какой-то этот Юрята надменный.
Все сразу же начали выискивать его взглядом, но сопровождающий затерялся среди воев княжьего отряда.
Светлана с дочкой на руках пожелала боярышне и бояричу легкой дороги, а вот Афанасий раскланялся с Дуней и неожиданно
— Гаврила возвращается на службу, — пояснил он ей. — До Дмитрова проводит тебя, а дальше своею дорогою поедет.
Дуня растерянно огляделась и только сейчас увидела, что поодаль стоял Гаврилов дядька, державший за узду коней.
— А ты? — повернулась она к Афанасию.
Она знала, что князь предложил ему на выбор пойти воеводою в те земли, где он нашёл золото, чтобы основать там новый городок или провести туда полк, а самому вернуться в Москву. До уральских гор Афанасий не дошёл, а золото намыл в неизвестной Дуне реке Вохме. Князь пожелал укрепиться на Вохме и идти дальше.
— Отвезу Светланку на дарёные нам под Москвой земли. Помогу ей обустроиться и весной поведу московский полк по Ветлуге к Вохме.
— Неужто Рифейские горы оставишь искать другим? — с улыбкой спросила Дуня.
— Всему своё время, — усмехнулся Афанасий. — Хочу новгородцев поспрашивать о пути к тем горам. Они туда уже хаживали. А пока воевода гарнизоны на Вохме поставит, возьмёт под свою руку местные народы. Москву они не знают, но о Владимирском княжестве память ещё жива, помнят люди как торг вели, пока там татары не появились.
Дуня внимательно слушала и жалела, что дома не было возможности поговорить с Афанасием. За столом сидели по-семейному, все вместе, но разговоры оставались мужскими и женскими.
— А Гаврила, значит, вновь на службу, чтобы весной вернуться и тебя дома на хозяйстве заменить, — понимающе кивнула Дуня.
Наконец выехали. Кот вскоре запросился из переноски на руки и спрятался под полой шубы. Даринка суетилась, пытаясь угодить боярышне, бояричу, его дядьке и Пушку.
— Угомонись, — прикрикнул на неё пестун и та замерла, боясь пошевелиться. С опаской приняла пирожок из рук Олежки, успокоилась, и страх, что её по какой-либо причине высадят посередь дороги, отпустил.
Сопровождающий княжий отряд разделился на две неравные части. Несколько воинов уехали далеко вперёд, остальные держались возле идущих в ряд трех саней. Дуня ещё вчера думала обойтись одними санями, а править ими посадить Ванюшкиного дядьку, но увидев длинный поезд боярышни Еленки, передумала.
Лыко-Оболенская, как и Доронина, задержалась с отъездом, но если Дуня решала массу навалившихся на неё дел, то Еленка собирала наряды и ехала с ней не одна девка, а толпа слуг. Милослава тоже это увидела, потому что Оболенская специально проехала мимо их дома, и Дунин багаж был пополнен мамой.
Юрята Гусев пристроился сбоку небольшого каравана. Он отправился в путь с двумя своими холопами. Гаврила
Ехали не торопясь. День выдался морозным и солнечным. Иногда Дуня с Ванюшкой спрыгивали с саней и бежали наперегонки, разминая ноги и разгоняя кровь. Один раз маленький боярич втянул Гаврилу в игру в снежки. Все это происходило на ходу. Служивые по-доброму посмеивались, а вот Юрята посмеивался иначе.
Евдокия всё примечала, но виду не подавала и в дороге была неразговорчива. Гаврилу подбодрила светлой улыбкой, когда он посадил в сани раскрасневшегося Ванюшку и всё внимание уделила брату. Меж собой они пошептались о своих сопровождающих, а дядька Ванюшки следил, чтобы их не подслушивали.
— Почему тебе не нравится Юрята? — первым делом спросил Дуню брат. — Он красив и статен. Даринка с него глаз не сводит, а ты отворачиваешься.
— А ты посмотри, какие у него губы, — не подумав, ляпнула Дуня.
— Какие? Вроде нормальные.
— Выразительные!
Для Дуни за этим словом скрывалось многое, но брат ничего не понял.
— Присмотрись, как он их кривит. Глаза его кажутся ясными и красивыми, а вот губы выдают неприязнь, неудовольствие, напряжение, брезгливость, досаду. Мы всего ничего проехали, а он уже столько эмоций испытал.
Ванюшка ошарашенно посмотрел на неё, потом исподволь глянул на Юряту и сразу же отвернулся. Потом вновь на него глянул и перевел удивлённый взгляд на сестру. Ему Юрята Гусев казался настоящим витязем, но как только Дунька обратила внимание на его рот, чуть прикрытый усами и бородой, то всё очарование развеялось.
— Поэтому ты тихо сидишь?
Дуня в ответ лишь вздохнула и пожала плечами. Она всё ещё тревожилась за отца, которому предстояло по её милости отправиться в дальнюю дорогу.
Неожиданно вернулся назад скачущий впереди воин. Все напряглись, но он дал знак, что опасности нет и все же он хотел о чем-то предупредить.
Дуня вытянула шею, но ничего не услышала. Она уже хотела крикнуть, чтобы ей тоже сказали, в чём дело, но увидела, что Гаврила подъехал к старшему и начал выспрашивать. Юрята оставался поблизости от Дуниных саней и ждал доклада. Однако, старший отряда дал знак следовать дальше, а к Юряте никто не подъехал и не доложился.
Евдокия взглядом подозвала Гаврилу и спросила:
— Что там?
— Много следов на дороге и сошедший с пути караван.
— На ночевку встали? — удивилась она. — Не рано ли?
— Никого поблизости нет. Просто виден след, что много саней съехало с дороги и поехали куда-то в сторону.
Гусев прислушивался к разговору и встревоженно переглянулся со своими боевыми, а Дуня никак не могла понять, что не так.
— Так может, рядом деревенька есть, — предположила она, — и они туда направились? Или проехали поворот, всполошились, и свернули. Сейчас всё мёрзлое и не заснеженное, так что можно куда угодно ехать.