Боярышня Евдокия 4
Шрифт:
— Что молчишь, Улюшка? Расскажи, как живёшь.
— Покойно живу… — вот тут Дуне пришлось напрячься, так как голос женщины был тихим.
— Муж не обижает?
— … — Дуня предположила, что та замотала головой, отрицая обиды.
— А ты… жалеешь его?
— Как мужняя жена, — громче ответила женщина и даже с капелькой сердитости спросила: — Зачем спрашиваешь, княже?
Дуня больше не сомневалась, что ей довелось увидеть старую княжью любовь.
— Послабление в торговле я его сыновьям дал, а тебе вот… прими. Дочке… твоей… пригодится. Спрячь подале до поры до времени.
«Какие интриги в этом семействе!» — подумала Евдокия и отскочила, услышав шаги.
Через пару мгновений дверь открылась и в коридор
— Ты чего здесь застрял? — заносчиво спросила она, наступая на хилого юнца, за которого приняла Евдокию.
И боярышня была уверена, что если бы девчонка не опасалась быть услышанной, то вытолкала бы ее кулаками. Похоже, что не только Дуне хотелось подслушать чужой разговор. Но чего уж теперь. Однако, наглость девочки Евдокии не понравилась и она решила отплатить той же монетой.
— Да как ты смеешь?! — огорошила она её, отталкиваясь от стены и грозно наступая. — Поклонись, невежда!
— Что? — опешила девчонка, но быстро справилась с растерянностью и ответно напустилась на заносчивого пацана: — Да ты знаешь, кто я? — гордо вздернув подбородок, с потрясающей высокомерностью спросила девчонка.
— И кто же? — уже не сомневаясь, что видит перед собой незаконнорожденную дочь Юрия Васильевича, Евдокия встала напротив неё, смотря ей в глаза. — Ну же, скажи мне, — стараясь не спугнуть, чуть мягче спросила она, но княжья дочурка замешкалась, почуяв перемену в странном юноше, сделала шаг назад. — А то прикажу сечь тебя за самозванство, — пригрозила Евдокия, отслеживая её реакцию.
— Я! — гневно отреагировала девчонка на дерзкие речи нахального юноши, — я…
Дуня уже поняла, что глупышка сейчас заявит, что она княжна, но дверь распахнулась, являя рассерженного князя.
— Кто здесь? — рявкнул он.
Девчонка шарахнулась в сторону, намереваясь сбежать, но за углом увидела Пахома, придерживающего хозяина двора и застыла, раззявив рот от страха. Ужас сковал ее. Дуня даже на пол посмотрела, не обмочилась ли она. Такая метаморфоза ей не понравилась. Слишком резкий перепад получился от бойкой, даже нагловатой девочки к трусоватой. Но князь ждал ответа, яро сверкая глазами:
— Боярышня Евдокия Доронина туточки, — со вздохом ответила Дуня и даже приподняла наползшую на глаза мурмолку, подходя к Юрию Васильевичу, чтобы он разглядел её.
— Ты? — он подался вперед и даже наклонился. — Ты что здесь делаешь? Что за вид?!
— Так я на летучей ладье катилась… — у Евдокии мелькнула мысль соврать, что на лодке досюда докатилась, но настроения было поганое, как и ситуация. Это ж надо было сразу попасться на глаза.
Князь уверен, что о грешках его юности никто не знает, и может захотеть решить вопрос с неожиданной свидетельницей кардинально. С него станется махнуть сабелькой и сказать, что так и было. Вот только от этого всем будет хуже… особенно ей. Евдокия открыто посмотрела на разъярённого Юрия Васильевича и буднично произнесла:
— Княже, мой князь обеспокоен слухами о твоих наследниках.
От её слов даже муха возмущенно зажужжала, почувствовав, как увязла в потяжелевшем воздухе.
— Он… он знает?
Евдокия развела руками и состроила сожалеющее лицо, хотя хотелось облегченно выдохнуть. Только что она нейтрализовала возможную мысль Юрия Васильевича о ликвидации ненужного свидетеля.
— Все знают, а кто не знает, тот подозревает, — как можно спокойнее сообщила она ему.
Преувеличила, конечно, но не только ради своей пользы. Юрий Васильевич действительно уже привлек к себе внимание и вопрос времени, когда вокруг него закрутятся интриги, хотя в Москве уже началось. И хотя разговоров идет больше о женитьбе
— Но у меня только одна… — слово дочь застряло в горле князя.
Он ещё в детстве, сидя с бабушкой в осажденном роднёй [8] городе, поклялся себе, что все сделает для того, чтобы избавить Русь от толпы наследников. Неважно, взойдёт ли он сам на престол или встанет по правую руку брата. Но, будучи юн годами, влюбился.
Ему помогли опомниться, и он повторил данную себе клятву и до сих пор не женился, чтобы с его стороны не было наследников. Брата Ивана отец учил тому же.
8
Осажденным родней городе — почему осажден и кем? Дмитрий Донской умер, оставив московское княжество одному из своих сыновей — Василию. Василий умер, оставив княжество жене-регентше Софье Витовтовне до взросления сына Василия Васильевича (Темного). Но княжество должно было перейти брату мужа Юрию, другому сыну Дмитрия Донского. Отсюда вражда и сидение Софьи с внуком в осажденном городе. Наследники Юрия не смирились, тем более Софья со своей стороны тоже подогревала конфликт. В результате родня воевала, сына Софьи Василия ослепили и он получил прозвище Темный. Вражда по наследству досталась Ивану, но московское княжество больше не переходило в руки других князей.
О лествиничном наследовании — не вдаваясь в подробности, приведу пример. Василий Темный в завещании даже Москву разделил по частям между сыновьями и обозначил очередь по годам, когда им править своей частью. Но мы уже знаем, что Иван поступил по-своему. Сейчас лествичное право наследования кажется чушью, но тогда это было привычным и всем казалось правильным. Князья не сидели на княжестве всю жизнь, а со смертью какого-то своего родственника по сложному порядку перебирались на другое место княжить.
Евдокия ждала, что князь договорит, но выражение его лица изменилось, а сам он промолчал. Она закусила губу, не зная, как его вывести на разговор и показать, что вокруг него что-то зреет и с этим надо разбираться, не дожидаясь, когда вызреет беда. Дуне даже хотелось ещё чем-нибудь огорошить князя, чтобы подтолкнуть его, но тут он спросил:
— И ты знала, что у меня есть… — он вновь не смог произнести слово «дочь» даже с пояснением «незаконнорождённая».
— Оу, я-то как раз не знала по младости лет. Иван Васильевич, узнав, что я везу к тебе Пушка, попросил меня поберечь тебя от боярышни Лыко-Оболенской, — честно призналась она. — И не зря, хочу тебе сказать — Еленка бойкая особа!
— Я заметил… — князь склонил голову, стараясь лучше разглядеть Дунину одежду, а потом отступил, приглашая её войти в горницу.
— Княже, не сочти за наглость, но твоей… девочке неплохо бы послушать наш разговор.
Он удивлённо вскинул брови и недоумённо посмотрел на замершую в двух шагах дочь.
— Она мала и ничего не знает… — поморщился князь.
— Она в курсе всего, — жёстко отрезала Евдокия, заставляя Юрия Васильевича удивиться и напрячься, — и делает очень нехорошие выводы, которые погубят тебя и её саму.
Недовольный её словами князь сжал челюсти, но махнул рукой, и Дуня посторонилась, пропуская девчонку в горницу, где всё это время оставалась её мать. Войдя следом, она с интересом принялась разглядывать возможную княжну при свете свечей. Девчонка была выше неё ростом и определенно превосходила красотой. Во всяком случае Дуне понравился её прямой тонкий нос, широко поставленные глаза, пухлые губы и округлый подбородок.
Та тоже воспользовалась светом и поглядывала на Дуню, только сейчас понимая, что видит перед собой не недоросля, а юную девушку.