Боярышня Евдокия 4
Шрифт:
Её мать сжалась, молчаливо призывая князя к великодушию, а вот он продолжал не только слушать, но и смотреть. Дуне очень хотелось сказать, что она обоим родителям прописала бы розог для ума, но дедова наука не прошла для неё даром, поэтому она взаимодействовала только с девочкой. Через неё Евдокия пыталась показать, что тут вызревает проблема, которую надо решить, пока не станет поздно.
— Давай-ка я тебе расскажу, какое детство у боярышень, — с улыбкой предложила она.
— Не хочу, — гордо вздёрнув подбородок, Александра всё же опустила глаза, не выдерживая взгляд
На Дуню же она не смотрела, хотя слышала, что та не из простых. Сейчас девочке казалось, что она добилась признания, раз ее слушают и говорят.
— И всё же… — не обращая внимания на игнорирование, продолжила Евдокия, ориентируясь только на молчавшего князя. — С малых лет нас сажают за рукоделие, и работая, мы слушаем жития святых. Как только начинаем что-то понимать, нас учат слову божию, вдалбливают в наши головы разные науки, основы управления и ведения хозяйства. Помимо этого, нас учат иноземным языкам, чтобы читать древние трактаты без перевода.
— Зачем всё это? — поворачивая в сторону Дуни голову, фыркнула девочка и вновь надменно приподняла подбородок, думая, что так должно вести себя княжне.
— Чтобы не ударить в грязь лицом перед будущим мужем, а он может оказаться иноземным боярином. Чтобы грамотно вести хозяйство и приумножать доходы,пока муж несёт службу государеву.
— Можно же выйти замуж за своего, — неуверенно предложила Александра, не понимая,почему князь разрешает так много говорить чужой девчонке.
— За кого скажут, за того и выйдет боярская дочь, а уж тем более княжеская, — пояснила ей Евдокия. — И если для боярской дочери в мужнином доме самой большой неприятностью может стать свекровь, то молодой княгине придётся опасаться порочащих её интриг, отравления, подстав, убийства детей, пленения… да мало ли чего, — по мере перечисления глаза Александры округлялись, а это означало, что ей ничего не рассказывали о жизни князей, а ведь совсем недавно всё это происходило в княжьих домах!
— Если бы ты знала, сколько пришлось пережить твоему… князю в детстве, — приложив руку к груди, Евдокия чуть склонила голову в сторону Юрия Васильевича, — то знала бы, как опасно входить в княжеский род.
Девочка слушала жадно, а Дуне вновь захотелось выпороть её мать и самого князя. Мало того, что не сумели сохранить тайну, так ещё позволили увлечься девчонке строительством воздушных замков. Это преступная дурость!
— Так вот, Александра, — Евдокия продолжала, понимая, что князю необходимо посмотреть на свою дочь, увидеть ее реакцию, послушать ее ответы, чтобы принять решение. А ещё ей хотелось перенастроить девчонку на другой лад, увести её с пагубного пути мечтания о несбыточном.
— Ты права, что можно предъявить тебя миру в качестве наследницы, рискнув жизнью твоей матери и князя Юрия Васильевича. В конце концов, ты не мальчик и тебя не сочтут прямой угрозой наследнику московского князя, но твой отец потеряет доверие.
— У нас своё княжество, — буркнула Александра — и Дуня еле удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу.
Девочка даже не знает или не интересовалась, что Дмитровское княжество уже более века в составе Московского. Конечно,
— Я поняла, риски тебя не интересуют, — поспешно проговорила она, — но стоит тебе стать княжной и тебя выдадут замуж тому, кто выгоден. Скорее всего,это будет какой-нибудь мелкий хан, чтобы польстить ему, но не опозориться, поскольку ты необразованна.
— Я умею считать и писать, — обиделась Александра, не замечая, что князь теряет терпение.
— Извини, но твое заявление сродни тому, что ты ходишь на горшок, а не мимо. Но я тебе назвала наилучший вариант, а так тебя отправят в монастырь, чтобы на белый свет не появлялось новых рюриковичей, имеющих право претендовать на что-либо.
— Кровь не водица! — повторила чьи-то слова Александра, не замечая, как мать опасливо косится на князя.
— Это ты к чему? А впрочем, неважно, — Евдокия досадовала на себя, что не находит слов, чтобы показать девчонке, что у нее все есть для счастливой жизни. Но она сама себе роет яму, а матери не хватает характера остановить её.
— Ты слишком большого мнения о себе, Александра. Княже, — обратилась боярышня к Юрию Васильевичу, — не сердись, но во мне тоже кровь рюриковичей.
Брови князя взлетели вверх.
— Да-да, — засмеялась Дуня, — нас таких сотни, если не тысячи, — она повернулась к девочке. — А ты сама посчитай, сколько на Руси было князей, а потом добавь их незаконнорожденных детей, которые дали потомство. Так что ты не единственная и неповторимая, а всего лишь удобный повод для некоторых жадных бояр, чтобы они могли провернуть свои делишки.
— А ты не повод? — огрызнулась девчонка.
— Я не дура, чтобы лезть во всё это. К тому же я будущая боярыня и понимаю свою ответственность перед всей нашей землей. И вот я тебе снова повторю : твой отец даёт тебе возможность создать семью и спокойно жить.
— Но, если бы он с самого начала признал меня… — выкрикнула она.
Дуня ахнула, когда мать Александры всё же метнулась и дала пощечину дочери. К сожалению, она сразу же прижала её к себе и стала умолять не забываться.
— Мы из простого сословия, — услышала Дуня из её причитаний-утешений.
— Мой отец купец! — обиженно выкрикнула девчонка и закрыла себе рот руками. — Мой отчим купец, — поправилась она.
Евдокия приготовилась слушать новые откровения. Уж больно легко вылетело «мой отец купец», да ещё с нотками превосходства над простым сословием.
— Довольно, — обронил князь. — Не знал я, что все так… Ульяна, — он с разочарованием посмотрел на когда-то любимую женщину, — не зови меня больше. Живите спокойно.
Поднялся и ушёл. Дуня поднялась, хотела молча уйти, но один уже промолчал, а эти клуши стоят, ничего не понимают.
— Ульяна, князь уже давно взрослый муж, но он не женится не потому, что до сих пор любит тебя, а потому что это его жертва ради Руси. Никакой родственной распри из-за наследников со стороны больше не будет.