БП. Между прошлым и будущим. Книга 2
Шрифт:
Наша беседа постоянно прерывалась звонившим телефоном, теперь он просто не умолкал, а лента в моём магнитофончике, уже дважды замененная, продолжала накручиваться на катушку…
Вот ещё части магнитофонной записи с ответами Андрона на вопросы, которые мне удавалось задать ему, пока умолкала польская гостья, и ещё потом — после её отбытия. Я намеренно выделил их — так мне показалось уместным завершить главу, посвященную Андрону Кончаловскому, дружбой с которым я дорожу вот уже столько лет.
Уже
— Да разное читаю… — особенно мне сейчас интересен антиглобализм, его корни, его причины… — и Андрон обстоятельно пояснил, почему именно антиглобализм ему интересен, отвечая на вопрос Анны — «что он читает?».
— …С чего бы? — поинтересовался я. Ответ Андрона, приведи я его здесь, занял бы немало места, перебивая ритм изложения, — потому он окажется ниже в завершении главы.
Не со всем, тогда от него услышанным, мне хотелось соглашаться, так что, позже, оставшись вдвоем, мы вернулись к теме и даже немного поспорили. Здесь же я приведу, только отчасти, наш разговор — подробности его могли бы составить, может быть, не самую скучную часть записи беседы, когда-нибудь я изложу и их.
Но продолжу.
Итак, вот главное, что я услышал тогда от Андрона:
— Глобализация… Читаю на эту тему очень много. Антиглобализм транснационален — это, по сути, постмарксизм.
А он-то и порождает террор. Терроризм родился не потому, что кто-то беден, а кто-то богат. Антиглобализм — он заключается не в той причине, что американцы богаты, а в том, что они думают, что во всем правы! Сочетание того и другого и порождает антиамериканизм: идеалы американизма не универсальны, даже свобода понятие не универсальное… даже смерть понятие не универсальное: для индуса — это одно, а для сибирского шамана — другое. И право — тоже понятие не универсальное.
В конечном счете, антиглобализм работает на будущее, его адепты хотят построить более разумное общество. Я не антиглобалист — я просто считаю, что сегодня мировой капитал ничего не делает, чтобы три четверти населения планеты развивалось. Крупные экономисты считают, и доказывают это, что транснациональные компании просто не заинтересованы в возникновении местных квалифицированных кадров в странах третьего мира. Дело же не в том, чтобы было достаточно денег на гамбургер и бутылку кока-колы, хотя и это нелишне…
Ведь что творится в Африке: белых оттуда выпирают… Сначала Запад единодушно проголосовал за создание Заира, Руанды, Зимбабве — создали им независимость, мол, «кончай колониализм!». Запад, его либералы, создали 160 государств, которые сейчас не могут сосуществовать. Им сказали: либерализуйте рынок и у вас всё получится! Это же бред! Люди же там не знают, что такое рынок, ездят на верблюдах, на ишаках… Какие в жопу свободные выборы? Да они же не знают, что это такое!
Позволю себе привести
— Навязали им сначала свои, чуждые им, понятия, а теперь сетуют: «…У вас режут!». Не надо было создавать эти 160 государств, которые не в состоянии следовать универсальным человеческим ценностям. А что нужно было? Не знаю… Просвещение, инвестиции? Но только знаю, что транснациональная компания — это новая империя. Пока же всё идет к тому, что лет через десять вода будет гораздо важнее как источник политического давления, чем нефть — она важнее в урбанизации населения во всём мире: каждый год 100 миллионов жителей прибавляется к городам.
Крестьяне живут в картонках из-под телевизоров, плодятся, никакой гигиены — там зарождается новый терроризм, уже не мусульманский. Почему получились Тайвань, Сингапур… — их сначала научили зарабатывать деньги.
Так вслух размышлял Андрон…
Здесь по теме уместно вернуться к первому часу нашей беседы, когда в ней участвовала гостья из Польши. Пользуясь тем, что Андрон, задумавшись, замолчал, я вспомнил наш с Битовым давний разговор:
— Шел 1991-й — уже нет СССР. Какая помощь Запада новой России сегодня нужна — деньги, продукты питания, промышленное оборудование? — спросил я Андрея.
— Ни в коем случае! Нас нужно научить работать, тогда всё будет, своё!
С этим тезисом Андрон решительно не согласился:
— Русских работать научит только авторитарный режим, это же православная страна — вертикальная!
— Сталин-то не научил! — вмешалась, притихшая было, пока мы дискутировали с Андроном, польская гостья.
— Как не научил — еще как работали! — возразил Андрон. — Еще, будь здоров, как работали… Если бы Сталин был Пиночет — всё было бы нормально. Но он верил в коммунизм — в то, что не нужно денег, а это идеология ложная. Он был даже не марксистом — он был большевиком, а ложная идеология правильного результата не дает. Может быть, даже при Берии всё могло быть нормально. Это ложный посыл, что тоталиризм не дает в экономике положительных результатов. Вот вспомните — Ататюрк изменил Турцию, авторитарный режим полковников в Греции…
— Так ведь какой ценой…
Совсем недавно мне встретилось интервью Кончаловского «Известиям», в котором он цитирует Столыпина:
— «Либеральные реформы режима можно проводить только при ужесточении режима» — гениальная фраза, она меня поразила! — и завершил, заметив, что либеральные реформы у русского человека всегда ассоциируются со слабостью власти и «начинается бардак» — как у нас в стране.
Хорошо бы со временем вернуться к теме, думаю я сейчас, прослушивая наново запись тогдашней нашей беседы, — жизнь поводов к тому предлагает достаточно. А тогда, оставшись с Андроном вдвоём, я напомнил ему вопрос польской гостьи, на который он коротко ей ответил — «Нет», и сразу заговорил о чем-то другом.