Брат берсерка
Шрифт:
Харальд наклонился, накрыл ладонями её живот.
– Я готовлюсь, – тише прежнего сказал он.
– Готовлюсь драться. Ты та женщина, что греет мою постель – и мою жизнь. Я жду рождения сына. Ещё семь лун назад я на такое даже не надеялся. Не думал о таком. Но ты с сыном мешаешь богам. Значит, придется драться.
А потом он коснулся шрама на её левом плече. Бросил, глядя ей в глаза:
– Этo.
Вторая его ладонь прошлась по теплому, мягкому бедру, погладила шрам под ягодицей, оставшийся
– И это. Это случилось, потому что я позволил этому случиться. И было еще много чего другого. Поэтому сейчас я думаю о том, смогу ли защитить тебя и сына от новых бед.
Он наклонился над ней, пробормотал:
– Вот такая у меня радость. Я смотрю, откуда мне ждать нападения, чтобы уберечь то, что мне досталось . Наверно, это потому, что я не совсем человек. Я тебя огорчил, дротнинг?
Сванхильд мотнула головой. Сказала убежденно, накрыв его ладони своими:
– Заботой не огорчишь. Но все будет хорошо, Харальд.
Он хохотнул.
– Раз ты это обещаешь… буду ждать.
И спохватился – времени осталось мало, Гунир вот-вот должен был вернуться в крепость. Прошептал, замерев над её грудью:
– Пара поцелуев – все, что я теперь успею.
Сванхильд вместо ответа потянула его голoву к себе.
В дверь с грохотом стукнули, когда Харальд уже натягивал рубаху – синюю, с какой-то блестящей вышивкой по вороту. Сванхильд, одевавшаяся у него за спиной, ещё быстрей зашуршала одеждой.
– Харальд, ты меня искал?
– рявкнул за дверью Свальд.
– Сейчас, - крикнул он в ответ.
И развернулся к жене. Велел:
– Будь готова. Раз Свальд здесь, значит, и унир уже явился. Скоро начнется пир…
Она кивнула, затуманено блеснув глазами. Харальд вышел, на ходу подхватывая плащ и секиру.
Свальд торчал у двери, оттеснив в сторону стражников Сванхильд. За его спиной двое незнакомых мужиков затаскивали сундук в опочивальню, приготовленную для гостя.
– Гунир уже здесь, - сообщил Свальд. – Зашел в покой, отведенный для него. В главном зале ждут только тебя, чтобы начать накрывать столы. Зачем ты меня искал?
– Поговорим у тебя, – коротко бросил Харальд.
Свальд тут же развернулся, бодро затопал к своей опочивальне. Харальд, переступив порог следом за ним, плотно прикрыл за собой дверь. Спросил негромко, подойдя поближе к Свальду:
– Девки Гунира уже побывали здесь?
Брат пожал плечами.
– Да я их сам пригласил. Хотел посмотреть – вдруг начнут совать носы в сундуки…
– И как? – бросил Харальд.
Свальд ухмыльнулся.
– Брегга уложила получше золотые украшения, которые я когда-то привез с собой, как казну. Но в другие сундуки не полезла. Кстати, Гунир перед йолем возил трех девок – Бреггу, Асвейг и какую-то Труди – в Упсалу, чтобы закупить тряпки и бусы для
– Но девок, как я понимаю, Гунир так и не сумел просватать… – протянул Харальд.
– Раз приплыл сюда. Вот что, Свальд. Отдай-ка мне на хранение рукавицу Тора. Она ведь тут, в опочивальне?
Брат кивнул. Помолчал одно мгновенье, глядя на Харальда – и шагнул к одному из сундуков. Порылся в нем, развернулся, держа в руках мягкую, словно тряпочную, рукавицу, блеснувшую начищенным железом.
Харальд осуждающе качнул головой.
– Ты держал её здесь, в сундуке – но все равно притащил к себе девок?
– Поэтому и отдаю тебе с легким сердцем.
– Свальд нахально улыбнулся.
– Даже не буду спрашивать, где ты её спрячешь. Береги мою рукавицу, родич. Ты знаешь, как она мне дорога.
Харальд скривился, выдернул из рук Свальда мягкий, поблескивавший ком. Спросил напоследок:
– Ты ведь ходил за Гуниром к устью фьорда? Ничего нового там не услышал?
– Только пару новых ругательств, - объявил Свальд. – И все.
Следом он швырнул плащ на кровать, взялся за пояс…
Харальд мoлча вышел.
Оставшись одна, Забава умылась над ведром в углу. Потом расплела косы, принялась торопливо причесываться.
На пиры нартвежки ходят, распустив волосы – а прикрывают их, намотав на голову расшитые ленты в несколько рядов, лишь когда те редеть начинают. Это ей еще Рагнхильд говорила. И Гудню о том же сказала перед йолем.
Вот и я как знатная нартвежка, со смешком подумала вдруг Забава.
А следом вздохнула. Хоть и чужие тут края – а уже как свoи. Раза два она даже ловила себя на том, что думает не на родном наречии, а на здешнем, нартвегрском. И чужие слова появлялись в уме ловко, быстро. Словно сами выскакивали из памяти…
Потом Забава замерла над сундуком со своей одеждой, решив, что этим вечером надо нарядиться получше. ади пира печки в главном зале затопят, чтобы люди не сидели за столами в тяжелых плащах. А дочки заезжего конунга наверняка наденут самое лучшее. Брегга ради жениха, а Асвейг…
на быстро наклонилась к сундуку. Достала рубаху тонкого полотна, на груди, рукавах и по подолу расшитую почти сплошь – рукоделье жещин, что жили в женском доме крепости, оставшись без мужей и без родни.
По нежно-сливочной ткани золотистой шелковой нитью, мелкими стежками были выстелены завитки, в которых запутались неведомые звери со змеиными телами. Скалили пасти,тянули лапы, сплетались тонкими телами…
Ещё Забава выбрала платье из тяжелого шелка, светло-рыжего, охристого цвета, затканное золотыми нитями сверху донизу. С широкой каймой по подолу, вышитой все тем же золотом, густо, узорчато.