Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903–1907. Документальная история и культурный контекст

Балакшина Юлия

Задачи межконфессионального общения, свидетельствовавшие о начале нового периода церковной истории, в этом пункте программы были тесно связаны с установкой на возрождение внутрицерковного единства, на восстановление церкви как живого соборного организма: «Союз полагает, что начало церковного единства находит свое восполнение в церковной соборности. Она должна осуществиться во всех церковных организациях от меньших до больших (приходской, епархиальный, областной соборы и учреждения при них) и во всех сторонах церковной жизни, во всей деятельности Церкви, в церковном управлении и церковном суде».

Следующие три пункта программы стали поводом для обвинения белого духовенства, составлявшего Союз, в «бунте» против епископата и монашества. В пятом пункте говорилось о том, что будущие соборы Русской церкви должны включать в себя «как членов клира, так и мирян». Шестой пункт требовал восстановления выборного начала «при замещении всех церковных служений, включая епископские». Наконец, в седьмом пункте «безусловно отрицалась неразрывность епископской власти и монашества».

Важное место в программе занимал

также пункт о реформе духовных учебных заведений. В нем, в частности, говорилось: «Вместе с уничтожением указанных привилегий должен упраздниться сословно-церковный характер духовных учебных заведений, в наличном своем виде поддерживающих у нас осужденное Церковью существование духовной власти. Существующие средние духовно-учебные заведения должны быть обращены в общеобразовательные. Специально церковное образование и воспитание в совершенно новой его постановке – должно стать делом свободного избрания окончивших среднюю школу. Постановка высших богословских училищ должна соответствовать духу и характеру обновленного строя и обновленной жизни Церкви» [189] .

189

Этот пункт программы был существенно дополнен в резолюции, принятой во время забастовки в СПбДА. В изложении свящ. К. Аггеева основные пункты резолюции звучали так: «1. Волнения – плод ненормального положения дел. Осужд<ение> массовых увольнений. 2. По отнош<ению> к академии – необходимость научной и административной автономии. Выборы ректора и инспектора. 3. Уничтожение привилегии монашествующим в занятии административных мест. Выборы ректора и инспектора. 4. Уравнение семинарий и епарх<иальных> ж<енских> уч<илищ> в программах и правах со светскими уч<ебными> заведениями. 5. Реформа может быть произведена только особым совещанием свободно избранных лиц из преподавателей, духовенства с полным вниманием к голосу воспитанников. 6. Отечески просить студентов не обострять положения особого рода действиями» (С. 344).

Десятый пункт программы касался «попыток, направленных к уяснению христианского учения, оживлению богослужения и деятельному созиданию христианской общественности». Союз стремился к «утверждению среди христиан более совершенных образцов братского общения», причем и в общественной, и в материальной жизни.

Сопоставление программы Союза церковного обновления с записками группы «32-х» позволяет обнаружить ряд существенных изменений:

1. Идея созыва поместного собора, центральная в первых выступлениях «32-х» петербургских священников, смещается на периферию. Надежды на собор сменяются установкой на долгую и кропотливую работу в самых разнообразных сферах церковной жизни: создание общин, оживление богослужения, реформа духовной школы, восстановление выборного начала при замещении всех церковных служений и т. д. В программном предисловии к сборнику «К церковному собору» Союз церковного обновления так определил те сферы, в которых хотел бы послужить прояснению и раскрытию Христовой истины: «Строй церковной жизни, управление, суд, организация прихода, формы благочестия, богослужение, церковное воспитание и образование, разъяснение разного рода запросов живой церковной и общественно-государственной действительности и проч…» [190] .

190

К церковному собору. С. VIII.

2. Более четко и определенно формулируется мысль о социальной ответственности Церкви за мир. Теперь речь идет не только о правдивом голосе Церкви, но и о ее задаче «обновить весь мир», претворить его в Царство Божье. В предисловии к сборнику об этом говорилось: «Особенное внимание будет уделяться настоятельно выдвигаемым современною жизнью вопросам о путях и средствах созидания христианской общественности – в связи со всей столь мало разработанной проблемой об отношении христианства к земной жизни человечества, его культурно-историческому творчеству, об участии Церкви в процессе государственного, общественного и экономического развития» [191] .

191

Там же.

3. Программа в целом становится более конкретной и практически осуществимой, она говорит не об изменениях в церковном управлении, которые не зависят от мнения небольшой группы священников, а о тех изменениях, которые могут начаться «снизу», от любых двух или трех «действительно объединенных между собой членов Церкви». Поэтому важнейшей практической задачей Союз считал «возможное содействие возникновению и устройству, по крайней мере, в каждом городе церковных кружков и союзов из духовных и мирян, считая это наиболее верным и целесообразным путем к тому, чтобы благотворное церковное движение разрослось и охватило всю русскую церковь, подготовляя почву для предстоящего всецерковного собора и для новой жизни и деятельности нашей Церкви» [192] .

192

К церковному собору. С. VIII.

Трудно не согласиться с мнением С. Л. Фирсова, что «на фоне разраставшейся революции политизация любого движения (даже религиозного) не выглядела аномально» [193] .

Однако трудно и принять обвинения в «политиканстве», подчас звучавшие в адрес Союза. На наш взгляд, речь должна идти об особом искушении-испытании политикой, которое в определенный исторический момент проходило церковное движение. Характерно в этом отношении высказывание свящ. Константина Аггеева: «Ужасную ношу возложила на наши плечи история. Я порой физически чувствую что-то давящее» (С. 340).

193

Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен… С. 329.

Наиболее «политизированным» из всех текстов Союза церковного обновления стала статья «Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни», опубликованная в журнале «Церковный вестник» за 1906 г. (16 марта. № 11. С. 321–331) и вскоре выпущенная отдельной брошюрой (СПб., 1906). В ней напрямую говорилось, что «каждый сознательный гражданин намечает для себя определенную политическую программу и становится деятельным членом той или другой политической партии» [194] . В записке заявлялось, что «пастырю лучше не связывать себя с определенной политической партией», при этом указывалось, что не все политические программы могут выдержать оценку с точки зрения «идеала правды Христовой» [195] . Этот идеал, выражающийся в любви до самопожертвования, в утверждении священного достоинства личности и полной недопустимости насилия (эксплуатации), авторы записки видели в деятельности «социальных и прогрессивно демократических партий» [196] . Поэтому они утверждали, что «дело Церкви Христовой – приветствовать это истинно-христианское движение улучшения участи труждающихся и обремененных, когда оно выходит даже от людей, чуждых Церкви» [197] .

194

Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни. СПб., 1906. С. 3.

195

Там же. С. 12.

196

Об отношении Церкви и священства. С. 18.

197

Там же. С. 19.

В названной статье политические приоритеты Союза были обоснованы ссылкой на богословские идеи проф. – прот. П. Я. Светлова: «Христианству предстоит великая задача довершить свою миссию в истории: вместе с преобразованием человека довершить преобразование обществ, народов, человечества, создать истинно-христианскую цивилизацию, перевести принесенное им Царство Божие из внутреннего мира лиц во внешний мир, и преобразованием общества и цивилизации в духе евангельских начал создать Царство Божие на земле» [198] . С точки зрения этой сверхзадачи христианства «более совершенным является тот политический строй, который основан на твердых началах законности, а потому сам по себе силен поддержать в гражданах убеждение, что есть правда Божия на земле» [199] .

198

Там же. С. 6–7.

199

Там же. С. 17.

Понятие «христианской общественности» было введено в обращение В. С. Соловьевым в работах 1880-1890-х годов [200] . Однако Соловьев, утверждая необходимость человеческих трудов для воплощения Царства Божьего, писал о его возможности на земле с большей осторожностью: «Царствие Божие, совершенное в вечной божественной идее (“на небесах”), потенциально присущее нашей природе, необходимо есть вместе с тем нечто совершаемое для нас и через нас. С этой стороны оно есть наше дело, задача нашей деятельности..…» [201] .

200

Подробнее см.: Взыскующие града. С. 5, 44.

201

Соловьев В. С. Великий спор и христианская политика // Он же. Собр. соч.: В 10 т. СПб.: Просвещение, 1912. Т. 4. С. 1–114. Цит. по: Взыскующие града. С. 44.

Члены Союза церковного обновления полагали, что «Церковь должна открыться не только во внутреннем мире отдельного человека, но проникнуть собою всю жизнь, преобразовать общественные условия жизни народов христианских и явиться объективно как Царствие Божие полносодержательное, воплощенное во внешних формах действительности» [202] . Очевидно, что писавшие эти строки были вдохновлены идеей Церкви, являющей Царствие Божье в силе, но кажется, что им не хватило точного и выверенного богословского языка, чтобы передать открывшуюся сердцу мистическую реальность.

202

Об отношении Церкви и священства… С. 6.