Братья по крови
Шрифт:
—Сегодня рабы привычек отморозят себе задницы, — пробормотал Кэл. Ему хотелось поскорее оказаться в своем кабинете, согреться чашкой кофе — даже если пурга усилится и придется отменять праздничный вечер с танцами. Сядь он за руль этой чертовой машины, был бы уже там.
Задумавшись, Кэл поднял голову и посмотрел в сторону центра. Светофор на площади не горел.
Электричество отключилось — вот в чем дело. Кэл ускорил шаг. Он знал, что Билл Тернер должен включить резервный генератор, но ему нужно быть в клубе. Школа не работает, и
Шелест, издаваемый мокрым снегом, усилился, вызывая ассоциации с топотом ног гигантских насекомых. Не обращая внимания на скользкий тротуар, Кэл перешел на бег, и тут до него наконец дошло.
Почему на площади и вдоль тротуаров нет автомобилей? Куда подевались все машины?
Он остановился, и свист метели смолк. В наступившей тишине Кэл слышал лишь гулкие удары своего сердца, словно кто-то бил кулаком по листу железа.
Женщина стояла так близко, что можно было протянуть руку и коснуться ее, но Кэл понимал, что рука пройдет сквозь нее, как сквозь воду.
Длинные темно-русые волосы распущены — как тогда, в лесу рядом с хижиной, когда она несла ведра с водой. Когда пела о зеленом луге с ромашками. Но тело в длинном сером платье было прямым и стройным.
В голове Кэла мелькнула странная мысль: если уж суждено повстречать привидение, то хотя бы не беременное.
Женщина улыбнулась, как бы отвечая на его мысли.
—Я для тебя не страх, а надежда. Для тебя и тех, к кому ты принадлежишь. Твое спасение, Калеб Хоукинс, в прошлом, настоящем и будущем.
—Кто ты? Энн?
—Я то, что было до тебя. А ты сам — порождение любви. Знай, что тебя любили задолго до появления на свет.
—Одной любви недостаточно.
—Нет, но это скала, на которой держится все остальное. Ты сам убедишься. Время пришло, Калеб. Оно должно было прийти.
—Время для чего?
—Покончить с этим. Семь раз по три. Смерть или жизнь. Он сдерживает, защищает. Без его непрерывной борьбы, его жертвы, его отваги все это... — она развела руками, — все это было бы уничтожено. Теперь твой черед.
—Скажи, что мне делать, черт возьми.
—Если бы я могла. Если бы я могла пощадить тебя. — Ее рука поднялась, потом снова безвольно опустилась. — Впереди борьба, жертва и огромное мужество. А еще вера. И любовь. Мужество, вера, любовь — именно они так долго сдерживают его, не позволяют забрать этот город и всех, кто в нем живет. Теперь твой черед.
—Но мы не знаем как. Мы пытались.
—Время пришло, — повторила она. — Зло стало сильнее, но ты тоже. Все мы стали сильнее. Используй то, что тебе дано, возьми то, что оно породило, но чем не могло владеть. Ты должен победить.
—Тебе легко говорить. Ты мертва.
—Но ты жив. И они. Помни об этом.
Фигура стала растворяться в воздухе, и Кэл в отчаянии протянул руку.
—Черт, подожди. Подожди. Кто ты?
—Я принадлежу тебе, — ответила она. — Тебе, но в то же время всегда
Женщина исчезла, и снова послышался шелест поземки. Мимо проезжали машины — на площади загорелся зеленый сигнал светофора.
—Не самое подходящее место для мечтаний, — обогнав его, Мэг Стэнли подмигнула и толкнула дверь «Ма Пантри».
—Да уж, — пробормотал Кэл. — Не самое подходящее.
Он снова двинулся в сторону центра, затем свернул на Хай-стрит.
На подъездной дорожке стояла машина Куин, а все окна дома были освещены — вероятно, чтобы поднять настроение. Кэл постучал, услышал приглушенный голос и вошел.
Куин и Лейла пытались втащить наверх что-то похожее на письменный стол.
—Что вы делаете? Господи! — Он ухватил крышку стола рядом с Куин. — Покалечитесь же.
Куин раздраженно тряхнула головой, пытаясь убрать упавшую на глаза прядь волос.
—Мы справимся.
—Как бы не пришлось вызывать «Скорую». Давай, берись за тот конец вместе с Лейлой.
—Тогда мы будем пятиться назад. Почему ты сам не возьмешь тот конец?
—Потому что так почти вся нагрузка приходится на меня.
—Ага. — Она разжала пальцы, протиснулась между столом и стеной.
Кэл не стал спрашивать, зачем наверху нужен стол. Он достаточно долго прожил под одной крышей с матерью и знал, что подобные вопросы пустая трата сил и времени. Силы пригодились ему, чтобы не задеть краем стола о стену, когда на верхней площадке лестницы они поворачивали налево. Затем, по указанию Куин, стол переместился к окну самой маленькой спальни.
—Видишь, мы были правы. — Тяжело дыша, Куин одернула футболку с эмблемой Университета штата Пенсильвания. — Самое подходящее для него место.
В комнате уже стоял стул семидесятых годов, явно знавший лучшие времена, лампа с розовым стеклянным абажуром и продолговатыми хрустальными подвесками, а также низкий книжный шкаф, почерневший от старости и шатавшийся от любого прикосновения.
—Знаю, знаю, — отмахнулась Куин, поймав недоуменный взгляд Кэла. — Его нужно немного подремонтировать, и все будет в порядке. Сначала мы хотели устроить тут маленькую гостиную, а потом решили: пусть это будет кабинет. А письменный стол первоначально предназначался для столовой.
—Понятно.
—Лампа как в фильме «Лучший публичный дом в Техасе». — Лейла щелкнула по хрустальной подвеске. — Но именно это нам и понравилось. А стул — настоящий урод.
—Зато удобный, — вставила Куин.
—Зато удобный, и, кроме того, существует такая вещь, как накидки на мебель.
Кэл немного помолчал под их выжидающими взглядами.
—Понятно, — наконец повторил он. Стандартная реакция на объяснения матери.
—Мы были заняты. Сели в машину, которую арендовала Лейла, и поехали на блошиный рынок за городом. Золотое дно. И никаких подержанных матрасов. Заказали новые — их доставят после обеда. Пойдем посмотришь, что мы уже сделали.