Бремя удачи

Демченко Оксана Б.

– Ты сын высшего мага, последнего высшего мага из рода фон Гессов, – совестил Хромов привидение. – И ты не знаешь, в чем предназначение подобных ему и мне? Как мы должны в точности работать и на что влиять?

– Это не проектирование котлов! – возмущался в ответ Фредди-старший. – Это магия! Высшая, именно так. Сплошная душа и чистое наитие, смешанные в неизвестной мне пропорции с логикой, здравым смыслом, умением добывать и обрабатывать сведения. Это полет, слышишь? Я сказал все, что мог. Больше нельзя. Я советами задам рамки, и ты окажешься ими ограничен. Нет повторений. Нет формул и нет чертежей. Фарза перестраивается ежесекундно, мир становится иным, время течет невозвратной рекой. А ты ждешь помощи и подсказки от старого, пропитанного пылью привидения.

Стыдно! Да меня первокурсники не всякий год боятся…

Фредди поник и развел руками. Я хихикнула. Хромов сдался и задумался. То, что каждую осень Фредди по-новому пугает учеников высшего колледжа, известно всей столице. Репутация привидения жестоко пострадает, если образ будет сочтен несвежим или нестрашным…

– На аэроплане ты еще не прилетал? – поинтересовался Хромов.

– Технично, поддерживает общую мысль о важности нового отделения инженерной магии. – Фредди подкрутил ус. – Надо поработать в указанном направлении, спасибо за подсказку.

– И ответное одолжение, – не унялся хваткий Хромов.

– Мое молчание и есть одолжение, – буркнул Фредди. Смял в призрачной руке свиток туманной бумаги, сунул за пазуху. – Позвольте откланяться. Ренка, не вздыхай. Мне нравится состоять при почтовом деле. Я доставлю ответ. Жди.

Он сгинул. Я с тоской проводила взглядом маму. Она в последний раз поклонилась залу и шагнула назад, за кулисы…

– Береника, Семен, бегом! – Петров приоткрыл дверь и поманил нас. – И задействуйте всю свою удачу. Чтобы невидимками в машину, ясно? Пока зал гудит и все внимание направлено на сцену… Да скорее же!

Я вцепилась в руку Семена. Невидимками – это просто и понятно, чего уж там. Вот фарза, в ней всегда найдется хоть одна светлая путеводная ниточка для меня. Надо лишь точно и хладнокровно выбирать искомое, проверять и не допускать ошибок или колебаний. Тем более рядом Сема, маг пусть и высший, как зовут спутников птиц удачи, но неопытный и к тому же не особенно трезвый. Его следует направлять и поддерживать.

Пройдя служебными коридорами и никого не встретив, мы сбежали по ступеням и нырнули в темный прохладный салон «фаэтона». Петров сел пассажиром. Водитель – надо думать, тоже маг – немедленно тронул машину с места, и «фаэтон» покатил по улице ровно, без спешки. Сразу свернул в переулки, подальше от шума и суеты театра.

И вот я сижу в салоне, под охраной двух обычных магов и третьего уникального высшего, изредка икающего и виновато пожимающего плечами. Я еду домой, в особняк фон Гессов, к маме Лене. Еду по городу, который неплохо помню. Увы, не узнаю в нем ничего, словно ночь вылила на столицу ведро черной краски, полностью удалившее прежний Белогорск, город моего беззаботного детства. И сейчас едва различимыми оттенками темного рисует новый, взрослый. В нем театр не на сцене творится, а в партере. В нем злодеи и порядочные люди неотличимы: они одинаково ловко врут, умалчивают, ошибаются, предают в мелочах и ругаются по пустякам. У всех есть убеждения и заблуждения, всем нужна удача и каждый полагает свою светлой… Что же делать мне? Как выбирать и можно ли в принципе выбирать? Кто мне дал такое страшное и непосильное право: к одним повернуться спиной, а другим улыбнуться, предоставив преимущество? И как мне не ошибиться? Как, если удача утратила знак с тех пор, как я вижу не облако ее, не тени и свет, не узор и рисунок, а фарзу целиком…

– Сема, зачем тебе весь этот кошмар? – пожалела я Хромова.

– Чтобы написать интересные мемуары в старости, – совершенно серьезным тоном сообщил журналист. – Сказками проходимца Карла Фридриха зачитываются, чем я хуже?

– Не бросай меня.

– Ты моя крылатая Ника, – улыбнулся Хромов. И тотчас вздрогнул, резко оборачиваясь и вглядываясь в темноту переулка: – Подсветите!

Петров мгновенно зажег синеватое пламя во всех уличных фонарях. Почему прежде не было ни единого огонька? Даже странно… Еще мне почудился темный плащ, мелькнувший вдали. Впрочем, это всего лишь ветер. Летний, теплый,

ночной. Он крутил на углу шуршащий вальс для дюжины упавших до срока листьев.

– Показалось, – буркнул Петров.

Я поняла: не одной мне стало на миг неуютно. Словно зима заглянула в прорубь черного неба, расплескав и распугав льдинки снежинок-звезд. Впрочем, над большим городом небо блеклое, и талые призрачные звезды в нем едва заметны.

– Показалось, – согласился Хромов, откинулся на подушки и прикрыл веки. – Доберемся домой, и я отосплюсь. Под охраной Карла спокойно, как нигде более.

Глава 4

Ликра, Белогорск, 9 августа

Иногда и первый министр может позволить себе работать дома. Сюда проведены телеграф и телефон. Курьеры из дворца добираются за двадцать минут, большая зала при библиотеке позволяет собирать совещания. А соседство с особняком фон Гессов делает дом практически неприступным для злодеев. Ничтожна вероятность того, что при любом уровне проработки плана исполнитель увернется от магов охраны и останется незамеченным для декана магического колледжа Карла фон Гесса, который входит в тройку сильнейших и опытнейших магов страны… Но если чудо произойдет, злоумышленника уничтожит Фредди-старший. Фамильное привидение – уникальный сторож: неподкупный, не нуждающийся в сне и отдыхе, не ограниченный людскими слабостями. Ему и ночь светла, и стены прозрачны и проницаемы.

Все это замечательно и позволяет не беспокоиться за семью. Даже после трех покушений, последовавших с начала весны одно за другим. И ведь столь настораживающий счет идет только по состоявшимся покушениям, не предотвращенным еще на этапе подготовки, хотя тайная полиция Ликры по праву считается едва ли не лучшей в Старом Свете. Тем более теперь, когда господин Корш завершил ее реформу и налаживает систему внутреннего контроля за своими же людьми. Особенно за магами.

Всякому известно, что роль магов в шпионаже и терроре пассивна. При должной обработке любые заклинания или предметы с особыми свойствами рано или поздно выдадут почерк и след личности мага, который их создал. Число наделенных талантом и прошедших обучение невелико, все они на учете, слепок личности и магический почерк каждого известны и хранятся в архиве… Нет, маги работают иначе. Они передают сведения без телеграфа и телефона. Они копируют тайные документы, маскируют присутствие нужных нанимателям людей там, где их не должны видеть ненужные. Наконец, маги составляют костяк систем личной охраны. Мало какое оружие способно сравниться по эффективности, точности, мощности и избирательности с боевым стихийщиком приличного уровня, к тому же неприметным, что весьма ценно.

Платон Потапович глянул на тщедушного сутулого старичка, клюющего носом в сладкой послеполуденной дреме. Там, за окном – сад. Мало кто знает, отчего прижился на доходном месте садовника Пеньковых человек нерадивый, подслеповатый, склонный допускать цветение крапивы и случайно губить сортовые розы. В шестьдесят восемь нетрудно слыть чудаком и сонным лентяем. Это для молодого человека щуриться и прикрывать глаза странно, вмиг заподозрят поисковика. Впрочем, садовник является таковым лишь по дополнительной специализации, его основная стихия – огонь, вспомогательная – вода. Столь гремучую смесь только Марк Юнц решается культивировать в учениках. И начал испытания с этого своего студенческого приятеля, человека опытного, ценного, но утомленного охраной дворца с его пылью и скукой. Зато на новом месте он счастлив: постоянно находится на свежем воздухе и разнообразит свой досуг, посещая библиотеку, изучая садоводство или помогая в автомастерской фон Гессов. Даже завел с недавних пор двоих учеников: цыгана Макара наставляет в инженерном деле, а Александра, младшего из магов семьи фон Гесс, – в работе со стихиями. Но главная страсть старого мага – дрессировка собак. Доберманы стали для садовника настоящей радостью, ведь служат не за страх и не во имя подачек, любят не по приказу, а всей душой.