Бремя власти
Шрифт:
Его дворец давно превратился в дом скорби, где погибло немало людей в ходе заговоров прошлых веков и прошлых лет. Но казалось, что этот месяц принес больше жертв, чем несколько веков вместе взятые. Знатные люди, знатные дамы и господа, прислуга, военные, представители торговых фирм, кто-то из простого народа – многие расстались с жизнью здесь, внутри дворца или в его окрестностях. А теперь гроб Игниса поставили в тронном зале за неимением более просторного и достаточно величественного места. Обвалы в комнатах, разрушенные барельефы, прерванная подача света и несовершенная система безопасности – все это отсеивало иные комнаты и залы.
Ноктис стоял над другом, советником и своим соперником. Всматривался в холодные правильные черты. Он чувствовал отчаяние. Вместе с этим человеком похоронят и надежды Ноктиса. Без Игниса ему нечего делать на престоле, ему не дадут власти.
Кроме того, что-то выворачивало душу на изнанку. Переплетение подлости других, предательства, потом ярости, порожденной ею, далее – жалости и сострадания. Все эти различные чувства венчала жажда мести. Стратег был не просто инструментом, способом получить все, не прикладывая особого труда, он был чем-то большим. Странная любовь пробилась сквозь маски Селума, такая любовь, что бывает между братьями. Ноктис знал, что часть его самого помещена в молодого советника, какая-то струна порвалась, когда он умер.
— Я скоро приду к тебе, Игнис, — тихо обратился он к мертвому, зная, что теперь никаких споров, никаких нравоучений, советов не будет, — Нам тогда придется многое обсудить.
Принц снял перчатку и сжал холодную ладонь советника. Селум сожалел, что при жизни не успел пожать руку тому, кто был ему чуть ли не единственным другом.
Трагедия
Это было глупо: измученным и уставшим нападать на принцессу, что была ему равна по силе. Теперь, когда он растратил свое могущество на защиту собственных людей и тенебрайцев, ему мог быть равен практически любой солдат.
Девчонка выглядела уверенной, как будто бы готовой убивать и впредь. Что ж, нужно было ожидать от такой особы, что она когда-нибудь возьмется за ум.
Ноктис в действительности никогда не видел силу кристалла Тенебраи. Какова благодать Энтро, расточаемая этим подлецам? Невероятна.
Он это понял в момент, когда лучи силы разбили его щит и, словно кинжалы, впились в бедро, руку и в грудь, где-то в сердцевине, где зарождается дыхание. От этого Селум не мог вздохнуть, сколько бы ни открывал рот и не глотал жадно смог разрушенного города. Нечеловеческая боль затопила его сознание, но гордость и отсутствие воздуха мешали кричать. Парень упал на одно колено, ударил себя по ребрам, как бы выбивая что-то, что мешает дышать. В глазах потемнело.
Только бы не потерять сознание.
Но потом все кончилось. Мир снова обрел краски и формы. Проклятый золотой свет разбивал пространство на мрак и небольшую область, покрытую легким серым туманом. Заколдованный круг, а территория и стихия Ноктиса – за его чертой.
Принц медленно поднялся, недоумевая, почему атаки все еще
— Дайте мне уйти! – услышал принц. Он повернулся на крик и увидел Стеллу, которая тяжело дышала и едва стояла на ногах. Но решительность все еще была написана на ее лице.
— Позвольте мне уйти, принц. А дальше делайте, что хотите, — устало попросила она. Ноктис бегло осмотрел своего врага: ранений было много, тонких и глубоких, царапин и тех, от которых остаются шрамы. Девушка теряла много крови, но не могла или не хотела остановить кровотечение.
Можно было прикончить ее быстро – взять в руки меч, исчезнуть, возникнуть из-за спины, рубануть и уйти с линии атаки. Но он поклялся, что не прикоснется к ней.
— Что вы молчите? – тем временем нервно спросила Стелла, тон ее голоса все время менялся, готовый сорваться в истерику.
— Пощады не будет, — спокойно ответил принц, активируя кристалл и собирая частицы у себя в руке. Одновременно в его сознании существовало еще несколько подобных, готовых материализоваться в любую секунду, из неожиданного местоположения.
— И от меня ее не ждите, — спокойно парировала девушка. Золотой свет вспыхнул, разлился повсюду, обволакивая принца. Свет встретила тьма, такая густая, будто суть черной дыры, поглощающей звезды. Мгновение две стихии боролись друг против друга, пожирая и растворяя друг друга, пока два кристалла не вошли в резонанс такой силы, что, казалось, прогремел взрыв.
Ночное небо разошлось на части, обнажая страшную пустоту за своим пологом. Оттуда знакомый мертвенный свет хлынул вниз, будто струи дождя, будто тысячи хвостов летящих комет. Ворота города мертвых открылись настежь. Теперь царство мертвых разрослось до небес.
Ноктис и Стелла застыли на месте, не смея шевелиться. Свет прошивал их кожу, впитывался в их суть, покрывал их головы, был везде и нигде. Никто, кроме принца и принцессы не видел того чуда, что являло небо. Мощь богини Этро накалила воздух, обострила внимание, заставила забыть о ранах.
Потом город потрясла волна неведомой силы, так что посыпались остатки стекол, рухнули некоторые дома и зазвучал сигнал тревоги. С минуту прекрасное и ужасающее зрелище подтверждало существование высших сил. С минуту созидание и разрушение божествами были неоспоримы.
Но врата захлопнулись. Свет исчез, выполнив неясную, но безусловно справедливую миссию.
За это время Стелла почувствовала себя неотделимой от Ноктиса, будто всегда была его частью, лишь продолжением того, что носил в себе Селум. Они оба были посланниками великой Богини, они должны были объединить две страны, соединив два начала. Они должны были создать единую империю, религию, веру, систему ценностей. Стать примером, когда наполненные счастьем и светом тенебрайцы соединялись с сумрачными братьями из Нигильхайма. Когда золотоволосые девушки могли выходить замуж за темноволосых мужчин с ледяной кожей и пронзительными синими глазами.