Бриллиантовая рука

Иванов Виктор

— Вы, конечно можете отказаться, и ничего вам за это не будет, уверяю вас...

— Да нет, что вы, я не трус,— попытался оправдаться Горбунков, но...

— Что «но»?

— Но я боюсь...

— Вы — боитесь?! — Капитан рассмеялся,— И вы го­ворите это после того, как мастерски отделали меня?

Он легонько притронулся рукой к разбитой щеке, на которой сквозь повязку снова проступила кровь.

— Да, боюсь, повторил Горбунков, и сразу же пояс­нил: — Я боюсь, что у меня не выйдет.

— А мне кажется, что вы себя недооцениваете.

— Но

ведь я никогда не попадал в такие ситуации. Не знаю, способен ли окажусь...

— Я думаю, Семен Семеныч, каждый человек, Даже сам того не подозревая, способен на очень многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен.

Горбунков задумался, пытаясь расшифровать замысло­ватые речи капитана. Затем как-то рассеянно бросил:

— Да-да... бывает.

Машина уже катила по Морской улице. Притормаживая у дома, где жили Горбунковы, капитан резко щелкнул ручкой включения таксометра. Семен Семеныч автомати­чески полез в карман и вытащил измятую, целый месяц пролежавшую в пиджаке купюру. Повертев ее в руке, он повернулся к капитану. Тот укоризненно покачал головой и сказал:

— Ну что вы, Семен Семеныч!

— Ах, да... извините! Я забыл.

— Больше, пожалуйста, не забывайте.

— Привычка, знаете ли.

Капитан успокоил его, дружески похлопав по плечу:

— Скоро она пройдет. По крайней мере, на некоторое время.

Горбунков открыл дверцу, намереваясь выйти из маши­ны. Однако капитан придержал его, тронув за рукав:

— Минуточку! Нам необходимо договориться о связи.

— Ну конечно! Как это я забыл... Какие вы предлагае­те варианты?

— Связь будем держать так: если вы нам понадоби­тесь...

— Вы ко мне приедете,— понятливо тыкнул себя паль­цем в грудь Горбунков.

— Правильно. Если мы вам неожиданно будем нужны, а нас рядом не окажется...

— Я вызываю такси на свое имя.

— Замечательно. Приятно иметь дело с умным челове­ком. Так вот, приеду я или мой помощник. Ясно?

— Угу,— почему-то рассмеялся Горбунков.

Они вышли из машины. Капитан выставил на землю чемодан Семен Семеныча. Однако тот мялся, не торопясь уходить, несмотря на то, что дома уже, вероятно, с нетерпе­нием ожидали жена и дети. Заметив его замешательство, капитан спросил:

— Вы что-то еще хотели сказать?

— Ну, во-первых, спасибо вам большое.

— Да что вы, не за что... Но, если вы говорите «во-первых», значит, должно быть и во-вторых?

— Да нет... то есть да.

— Что же?

Горбунков приподнял руку и приблизил ее к перевя­занной челюсти капитана:

— Вы уж извините, что я так... погорячился.

— Ничего-ничего, у нас бывает и похуже. Приободрившись, Горбунков предложил:

— Может, к нам зайдем? С женой познакомлю. Увиди­те, какие у нас замечательные дети...

Капитан осторожно оглянулся и, наклонившись к само­му лицу Горбункова, строго напомнил:

— Семен Семеныч, мы же с вами договорились: никто не должен знать.

— Вообще ни о чем?

— Ну конечно!

— И даже Надя?

— Никто! — отрезал капитан.

Вытянувшись

по-солдатски, Горбунков неожиданно громко, на всю улицу рявкнул:

— Ясно!

Он молча пожал руку капитану и направился к подъ­езду. Он давно уже краем глаза заметил, что единственной светящейся точкой на фасаде дома, где он жил, было окно их кухни. Теплая волна пробежала по всему телу, и Семен Семеныч прибавил шаг.

— Семен Семеныч! — услышал он вдруг за своей спи­ной голос капитана.

— А? Что?..

— А чемодан?

Спохватившись и смущенно улыбнувшись, он привыч­ным жестом ударил себя двумя руками по голове:

— Спасибо!

— Вот теперь все. До встречи,— сказал капитан и по­шел к машине.

* * *

По дороге в управление капитан Нечаев старался не замечать удивленных взглядов вокруг себя. Он залепил рану пластырем, под которым за ночь щека вздулась, словно капитан держал за нею большой орех. Глаз прищу­рился и начал почему-то слезиться. Но Нечаеву было не до того: его ожидала встреча и объяснение с полковником Будаем, и он тщательно готовился к ней и мысленно обду­мывал каждое слово. Полковник любил точность и крат­кость и считал их необходимыми качествами в такой слож­ной, опасной и ответственной работе, которой занимался он и его подчиненные.

Хорошо зная все это, Нечаев четко отрапортовал о слу­чившемся и застыл посреди кабинета в ожидании дальней­ших инструкций.

Наступила пауза. Полковник молча мял в руках папи­росу, просыпая пепел на красный ворсистый ковер. Он с нескрываемой иронией разглядывал обезображенное ли­цо капитана, который, в свою очередь, слегка подергивал распухшей щекой.

— Что же вы сразу-то не представились? — спросил полковник, наконец налюбовавшись результатами недав­ней схватки.

— Я хотел сперва присмотреться... проверить, подойдет ли он нам.

Густые брови Нечаева многозначительно поползли кверху.

— Ну и как? — Проверили?

— Проверил, товарищ полковник.

— Каковы результаты?

— Подойдет.

Будай медленно пошел навстречу капитану, держа меж­ду пальцами незажженную папиросу. Подойдя вплотную, он обошел вокруг Нечаева, словно искал новые следы вчерашнего приключения.

В какой-то момент в правой руке у капитана оказался тот самый пистолет, который минувшим вечером явился причиной нанесения его хозяину тяжелых телесных

по­вреждений. Однако реакция полковника при виде оружия была противоположной: он спокойно поднес папиросу ко рту и наклонился над пистолетом. Капитан щелкнул кур­ком, и над черным вороненым дулом взвился тоненький язычок пламени. Полковник прикурил, глубоко затянулся и отошел в сторону.

— «Гиббсон»? — спросил он, не оборачиваясь.

— Так точно, товарищ полковник,— с торопливой го­товностью подтвердил капитан.

— Так как же это вы так... попались?

— Я никак не рассчитывал, товарищ полковник, что он таким образом отреагирует на обыкновенную зажигалку. Я совершенно не подумал, что он примет ее за настоящий пистолет.