Бросок Венеры

Сейлор Стивен

– Да, это непозволительная трата времени, которого у нас очень мало. Ну что эта Зотика может знать о смерти Диона?

– Найди её для меня, Экон, - я сунул кошель ему в руки. – И вот тебе доказательство, что я руководствуюсь не чувствами. Если окажется, что девушка ничего не знает о смерти философа, если ей будет нечего тебе сообщить – не трудись покупать её. Пусть всё идёт, как идёт. Но если ей есть что сказать – купи её и привези сюда.

Он нервно перебрасывал кошель из руки в руку.

– Не играй со мной, папа. Ты ведь знаешь: я куплю её в любом случае, чтобы угодить тебе.

– Поступай, как считаешь

нужным. Но лучше поторопись. Дни всё ещё коротки, и ты упускаешь самое удобное время для поездки.

Днём, как и обещала Клодия, за мной прибыли носилки – куда менее бросающиеся в глаза, чем вчерашний красно-белый паланкин. Эти носилки были прикрыты простыми шерстяными занавесками, их размер позволял двоим пассажирам сидеть лицом друг к другу. Бельбон присоединился к группе телохранителей, а я забрался внутрь и уселся напротив Хризы. Она глядела на меня с туманной улыбкой, наматывая прядь своих тёмно-рыжих волос на палец. Я подумал, что вряд ли эта девушка так юна и наивна, как кажется на первый взгляд. Носилки оторвались от земли и начали двигаться.

– Итак, - начал я, - каких конкретно действий сегодня в банях ждёт от меня Клодия?

Хриза оставила в покое свои волосы и провела пальцем по губам, будто стирая с них улыбку. Этот жест напомнил мне о её хозяйке.

– Всё очень просто. Делать тебе почти ничего и не придётся. Ты должен ждать в раздевалке, пока к тебе не подойдёт один из людей Клодии.

– Как я его узнаю?

– Он сам узнает тебя. Теперь – что касается посредника, который принесёт яд от Целия. Его зовут Публий Лициний. Ты знаком с ним?

– Не думаю.

– Неважно. Посланник Клодии укажет тебе Лициния, когда он придёт.

– А дальше?

– По плану Целия, Лициний должен передать яд одному из рабов Клодии. Но как только он это сделают, друзья Клодии схватят его и поднимут шум. Они откроют ларец с ядом и всем покажут его содержимое. А затем станут выкручивать Лицинию руки до тех пор, пока он не признается, кто прислал его.

– Почему ты так уверена, что он признается?

– Видишь ли, некоторые друзья Клодии очень хорошо умеют выкручивать руки. Причём в буквальном смысле, - она засмеялась собственной шутке.

– А от меня что требуется? Я сыщик, а не костолом.

– Ты засвидетельствуешь всё, что там произойдёт.

– Зачем?

– Клодия говорила, что ты пользуешься репутацией человека наблюдательного.

Носилки двигались вдоль восточного склона Палатина, и скоро оказались на заполненной другими носилками площади перед Сениевыми банями.

– Я подожду тебя здесь, - сказала Хриза. – Принеси мне новости сразу, как только они появятся. И постарайся вести себя там хорошо с другими мальчиками.

– Это ты о чём?

– Как будто я не знаю, что мужчины любят проделывать друг с другом в банях! – она подняла брови – и вновь напомнила мне о Клодии.

– В доме твоей хозяйки все рабы так же избалованы, как ты?

– Только её любимцы! – смеясь, Хриза ещё больше походила на ребёнка.

Я зашагал по ступеням, дав Бельбону знак следовать за мной. Прислужник на входе, получив от меня плату, вручил Бельбону полотенце. Мы вошли в длинную узкую раздевалку, вдоль стен которой тянулись ряды ниш и деревянных скамей. Посетители входили, выходили, раздевались. Полностью одетые рабы стояли без дела, поодиночке и группами,

пока их хозяева занимались гимнастическими упражнениями. Всякий раз, когда открывалась тяжёлая деревянная дверь, ведущая в купальни, из-за неё доносились звуки разговора, смех и плеск воды. Я ощутил знакомый аромат бани: смесь запахов пота, пара, дыма от печей и застарелой плесени.

Некоторое время я побродил по раздевалке, ожидая, что ко мне подойдут. Наконец, я почувствовал, что в своей одежде чересчур бросаюсь в глаза. Пришлось снять тунику и отдать её Бельбону, который пристроил её в нишу у стены. Я поднял руки, и он обернул полотенце вокруг моей поясницы. Я разулся и тут же резко выдохнул: пол был горячим, он нагревался снизу.

– Знакомый вздох! – услышал я чей-то голос неподалёку. – Он напоминает стихи:этот звук тоже издаёт человек, чувствующий жар под ногами.

Я повернулся к незнакомцу и сперва просто кивнул ему, думая, что это один из посетителей. А затем увидел его лицо.

Теперь оно уже не выражало запредельного отчаяния – вместо этого на нём красовалась сардоническая улыбка. Несмотря на измождённый вид и растрёпанную бороду, это лицо было определённо красивым. Однако взгляд карих глаз казался чересчур пронзительным, чтобы его можно было выдерживать достаточно долго.

– Вчера вечером ты был у моего дома, - сказал я.

– Кажется, и в самом деле был.

Теперь всё становилось на места: это и был тот посланный от Клодии человек, с которым я должен был встретиться. Но тогда почему он крался за мной по склону Палатина, а потом сбежал? И зачем он вчера подошёл к моему дому – но, не входя в него, исчез?

– Сениевы бани всё ещё остаются лучшими в Риме, - продолжал мой собеседник, вытирая полотенцем свои мокрые волосы. Он был наг и влажен после горячей ванны, от его тела поднимались клубы пара. Его конечности были тонкими, грудь – узкой, под кожей не было ни капли жира. Я мог бы сосчитать его рёбра и сыграть барабанную дробь на тазовых костях. – Только здесь холодная вода по-настоящему холодна, а горячая – по-настоящему горяча. К тому же поблизости Форум, а значит, всегда можно встретить интересного собеседника. Но и Субура тоже поблизости, поэтому здесь хватает и черни, без которой скучно. Как, например, это распутное животное Вибенний.

– Вибенний?

Он кивком указал на противоположную стену.

– Видишь вон тех троих? Вибенний – вон тот тип потасканного вида, у которого член свисает до колен. Смотри, скрестил руки на груди, и даже не пытается прикрыться. Его прозвали Натруженными Пальцами, и на то есть причины. Погляди на слащавое выражение на его лице – и ты поймёшь, насколько он прогнил. А этот парень с на удивление волосатыми ягодицами, что снимает с него обувь – его сын. Ты когда-нибудь видел что-то подобное? Мерзкое зрелище – борода, растущая не с того конца. Можно предположить, что соответствующее отверстие он использует в качестве рта. А при взгляде на то, как он двигает ягодицами, возникает мысль, что он пережёвывает что-то твёрдое. Догадываюсь, что именно. Глянь, с каким выражение тот третий, лысый тип, смотрит на волосатую задницу Вибенния-младшего. Хоть бедра его обёрнуты полотенцем, оно не скрывает, что у него на уме. Прямо как легионер в палатке! Скорее всего, скоро ему предстоит целоваться с бородатыми губами младшего Вибенния.