Бросок Венеры

Сейлор Стивен

– Тогда возьми с собой Бельбона.

– Нет нужды брать это неповоротливое животное, - резко бросил Тригонион. – Ты будешь в носилках, их хорошо охраняют.

– Сказать Бетесде, что ты вернёшься к ужину? – ехидно предложил Экон.

– Похоже, твоё любимое развлечение – издеваться над отцом. Вот увидишь, больше я тебя сюда не приглашу.

Выходя из атриума, я слышал за спиной смех Экона.

Носилки перед моим домом были весьма роскошны – я не ожидал, что Клодия пошлёт такие за простым наёмным сыщиком. Занавески были из полосатого красно-белого шёлка, как шатёр Клодии над Тибром. Перекладины из полированного дуба лежали на мощных плечах полуголых рабов

в белых набедренных повязках и сандалиях на толстой подошве. Судя по белокурым волосам, рабы были скифами – или, возможно, галлами из числа тех, которых захватил в плен Цезарь. Я вспомнил, что видел их прежде, среди тех юношей, которые резвились в садах Клодии. Небольшой отряд телохранителей составляли, вероятно, парни из банды Клодия. Их вид мне определённо не понравился.

Тригонион щёлкнул пальцами. Вышколенные рабы тут же опустили носилки. Одни из них положил наземь деревяшку, чтобы удобнее было забраться внутрь. Я жестом пригласил Тригониона войти первым, но он покачал головой:

– У меня дела в другом месте. Прошу!

Я встал на деревяшку и раздвинул занавески. Изнутри пахнуло экзотическими благовониями. Был и запах жасмина, но он смешивался с прочими ароматами – сандалом и другими тонкими парфюмами, которые использовала Клодия. Внутренние занавески были частично сделаны из плотной ткани, не пропускавшей свет – и я попал в темноту после залитой солнцем улицы. Я забрался внутрь, поудобнее устроился среди подушек, рабы вознесли меня над землёй – и только тогда до меня дошло, что я здесь не один.

– Спасибо, что пришёл, - я почувствовал прикосновение к своей руке. Она была рядом, я вдыхал её запах, чувствовал тепло её тела.

– Клодия!

Она пошевелилась, её нога коснулась моей. Клодия мягко рассмеялась, я ощутил её дыхание на своём лице. Пахло гвоздиками.

– Кажется, Гордиан, ты не ожидал встретить меня здесь.

– Я думал, что носилки пусты. – Теперь мои глаза привыкли к полумраку, и я видел, что кроме нас, здесь есть ещё кое-кто. Напротив нас, в передней части носилок, сидела служанка с тёмно-рыжими волосами – Хриза. Она улыбнулась и кивнула мне.

– А вот женщины рано приучаются не входить в носилки, не зная, есть ли там кто-то, - сказала Клодия. – Думаю, это правило могло бы пригодиться и мужчинам – хотя им грозят другие опасности.

Носилки шли ровно. Я выглянул за занавеску и увидел, что нас несут очень быстро. Позади слышался топот телохранителей, которые бежали, чтобы не отстать от нас.

– Кажется, Клодия, нас несут не к твоему дому.

– Нет. То, что я намерена сказать тебе, лучше обсуждать вдали от любопытных ушей. – Она заметила взгляд, невольно брошенный мной на служанку. – Насчёт Хризы не волнуйся. Никто не может быть надёжнее, чем она, - Клодия вытянула ногу и коснулась ей босой ступни Хризы. Женщины наклонились навстречу друг другу, Клодия поцеловала Хризу в лоб и погладила её по щеке. Затем снова откинулась на спину, я опять почувствовал тепло её тела совсем рядом.

– Здесь слишком темно, пробормотала она. – Хриза, дорогая, отодвинь занавеску.

Молодая служанка проворно отодвинула тяжёлые занавески с обеих сторон и зацепила их за крючки. Сама внутренность носилок, впрочем, оставалась скрыта лёгкими красно-белыми полосатыми занавесками, дрожавшими на ветру. Уличный шум стал громче, но тут же снова стал стихать по мере нашего удаления от его источников. Время от времени предводитель носильщиков издавал свист, объявляя о повороте, остановке или снижении скорости – но тряски я так и не почувствовал. Роскошь затягивала меня, как трясина. Казалось, достаточно лишь

пожелать, чтобы перенестись из одного места в другое, а грязные римские улицы со своей нищетой вообще перестали существовать.

Близость тела Клодии действовала на меня опьяняюще. Расстояние между нами было так мало, что я мог видеть её лишь боковым зрением. Она волновала меня даже тогда, когда я её не видел и не слышал. В солнечном свете, пробивавшемся сквозь шёлковые занавеси, плоть её лица и рук казалась гладкой, словно восковой – но при этом изнутри излучала теплоту. Сегодняшняя стола Клодии была столь же прозрачной, как та, в которой я видел её в первый раз, но при этом сливочно-белой, в тон её коже. Носилки переходили из тени на свет, и, пока Клодия не двигалась, порой возникала иллюзия, будто она обнажена – после чего мерцающая ткань платья, потревоженная движением хозяйки, стремилась ласкающее облечь её тело.

Носилки притормозили, а затем начали спускаться. Я понял, что нас несут по склону Палатина вниз, к Форуму Боариуму. Шум снаружи стал громче – ведь мы проходили через крупный скотный рынок. Из-за переполненных улиц приходилось нередко делать остановки, и аромат духов Клодии смешивался с запахами жареного мяса и живых животных. Чары, захватившие меня в этих носилках, начали слабеть. Я чувствовал, что пробуждаюсь ото сна.

– Куда мы направляемся? – спросил я.

– Туда, где сможем поговорить с глазу на глаз.

– В твои сады на Тибре?

– Увидишь. А пока расскажи, что ты сумел сегодня выяснить.

Пока носильщики шли через Форум Бовариум, а затем сквозь ворота в старой городской стене и через Форум Голиториум – большой овощной рынок, я успел пересказать то, что узнал в домах Лукцея и Копония. Мой отчёт был и более сухим, и более скупым, чем тот рассказ, который услышал от меня Экон. В конце концов, Клодия не платила мне за то, чтобы я изучал сексуальные наклонности Диона.

– Теперь ты видишь, как трудно будет обвинить Целия в убийстве Диона, - заметила она. – Обвинение против Асиция развалилось, и, скорее всего, та же участь постигнет обвинение против Целия – хотя все знают, что эти двое были сообщниками. Ключ ко всему – попытка отравления. Но ты прав, Лукцей, конечно, никогда не позволит своим рабам свидетельствовать. Он предпочтёт умертвить их, чем довести дело до публичного скандала. Вот ханжа! Хороший хозяин на его месте приложил бы все усилия, чтобы преступление против его гостя не осталось безнаказанным. А он делает вид, будто ничего не было, - Клодия пошевелилось, и мне почудилось, что теперь от неё исходит больше тепла.

– Интересно, можем ли мы какой-нибудь хитростью вынудить Лукцея продать этих двух рабов мне?

– Не думаю, - ответил я.

– Но ведь можно же заставить их дать показания. Суд мог бы постановить, чтобы их допросили под пыткой. Это, конечно, уже не по моей части…

– Ты хочешь сейчас обсудить со мной стратегию обвинения? Вообще-то Тригонион вёл себя так, будто тебе грозит страшная опасность. Он что-то говорил об отраве…

Клодия приложила палец к губам:

– Погоди, мы уже почти на месте.

Через несколько мгновений паланкин остановился. Я решил, что мы снова застряли в толпе, но тут носилки поставили наземь, и Хриза отдёрнула занавески. В руках у неё был плащ с капюшоном, который она ловко накинула на свою госпожу, когда та вышла наружу. Я сидел, думая, должен ли последовать за Клодией. По моим прикидкам, мы должны были находиться на юго-западном склоне Капитолия, в районе овощных рынков – то есть в самом сердце Рима. Какая же приватная встреча возможна в таком людном месте?