Будь проклята страсть
Шрифт:
— Буржуа!
— Папенькины сынки!
Молодые люди продолжали путь и вскоре дошли до длинной кирпичной стены, за которой находился винный склад, людей там было поменьше.
— Славный райончик, а? — сказал Пеншон.
— Особенно запах.
Они усмехнулись друг другу, довольные своим приключением. Несколько ребят из старшего класса в лицее говорили об этом квартале весёлых домов в Руане, будто завсегдатаи, но Ги и ещё кое-кто заподозрили, что те знают гораздо меньше, чем рассказывают. Они с Пеншоном ходили несколько раз по окраинам этого квартала;
— Пойдёшь, Ги?
— Почему же нет? Ты ведь тоже не прочь?
Пеншон замялся.
— Не знаю. Это довольно опасно, разве не так?
Когда они прошли сотню метров до перекрёстка, Ги сказал:
— Должно быть, здесь.
— Это улица дю Пелерен. А нам нужна де Лярш.
— Идти нужно сюда. Пошли.
Они зашагали по обшарпанной улице, ведущей к докам. Район этот выглядел мрачно даже в дневное время. Тротуары, там, где они существовали, были потрескавшимися, неровными; мостовая влажно поблескивала, словно солнца не хватало, чтобы её высушить. Из неприглядного кабачка неслось пьяное пение; у входа валялся совершенно охмелевший ребёнок. На верёвках, протянутых поперёк улицы между верхними этажами, сохло бельё, на мусорной куче лежали без сознания два существа в лохмотьях, похожие на людей.
И на улице дю Пелерен были проститутки. Чуть впереди две красотки пристали к троим шедшим матросам. Двое из них оттолкнули девиц и пошли дальше. Третий остановился, и когда Ги с Пеншоном проходили мимо, капризным голосом торговался с женщинами.
— Нет, нет. Про полчаса и слышать не хочу.
— Недолгое время лучше всего, дорогой.
— Нет, чёрт возьми. Всю ночь.
— Берёшь нас обеих, дорогой?
— Я же сказал, — раздражённо ответил матрос.
Выглядели проститутки уже не юными. Они густо пудрились, румянились, ярко красили губы, спускали на лоб завитки волос. Носили широкополые шляпы и ходили, покачивая бёдрами. Дальше вдоль тротуара виднелись другие.
Пеншон подтолкнул Ги. Они оглядели проституток и мадам в распахнутых окнах. В некоторых виднелись мужчины, бледные, дряблые существа.
— С выбором улицы ты не ошибся, — сказал Пеншон. Оба нервозно засмеялись. Некоторые женщины в окнах курили. Одетые в платья с низким вырезом, они высовывались, зазывно демонстрируя грудь. Когда Ги с Пеншоном приближались, мадам становились сосредоточенными, чрезмерно серьёзными и хрипло шептали по-заговорщицки: «Заходите, получите хорошую девочку. Сюда, сюда. Что вам угодно? Мои девочки это сделают». И кивали в подтверждение своих слов.
Но когда молодые люди проходили мимо, лица мадам менялись, и они поднимали насмешливый гогот или принимались выкрикивать:
— Ступайте к нянечке!
— Ваш папаша вчера был здесь, буржуа!
— Хочешь зайти в один из этих домов? — спросил Ги Пеншона.
— Нет. Слишком уж они неприглядные.
У обоих взволнованно колотилось сердце, но они старались этого не показывать. Одна из женщин на тротуаре пристроилась к ним. У неё было исхудалое лицо и рыжие
— Идёте со мной?
Улыбка женщины была насмешливой. От неё сильно пахло духами. Молодых людей возбуждал уже сам разговор с нею. Ги спросил:
— Э... не скажете ли, где улица де Лярш?
Она поглядела на них.
— Направляетесь в тот бордель, что ли? Хотите девочку с медицинским свидетельством? Я здорова. Пошли со мной. Ублажу вас получше, чем там. У меня лёгкая хромота, может, вам это понравится? Смотрите.
При ходьбе она слегка приволакивала ногу.
— Вы очень хорошенькая, но... нет, спасибо.
Молодые люди торопливо пошли дальше.
В конце улицы они заколебались, не зная, куда свернуть. Ги увидел в воротах женщину. Отвернувшись от них, она подтягивала чулок. Несмотря на её полноту, нога в чёрном чулке выглядела стройной, над чулком виднелась белая полоска кожи. Затем она повернулась, заметила их взгляды, подержала юбку приподнятой, потом опустила. Женщина была молодой, свежей, с пухлым, неожиданно привлекательным лицом. Слегка улыбнувшись, она лениво направилась к ним.
— Добрый вечер. Вы поджидали меня?
Глаза её были чёрными, очень красивыми.
— Ну...
— Мы... э...
Молодые люди быстро переглянулись.
— Не хотите ли поразвлечься? — Она окинула Ги профессионально оценивающим взглядом. — Постель отличная — тёплая. А?
— Сколько? — неожиданно спросил Ги.
— Вас двое?
Молодые люди переглянулись вновь. Такого они не ожидали. И одновременно ответили:
— Да.
— Нет.
Ги снова повторил «Да» и сильно подтолкнул Пеншона локтем.
— Луидор [23] , — сказала женщина.
— Что? Господи!
— Луидор?!
— Как вы смеете, чёрт возьми? — спокойно спросила женщина.
Молодые люди с ужасом поняли, что оскорбили её.
— Но у нас всего десять франков, — сказал Ги. И этим лишь усугубил положение.
— Вы за кого меня принимаете? — Из-за сдержанного голоса обида её казалась ещё глубже. Они стояли на тротуаре; за ними наблюдала мадам из окна напротив. — Все вы, буржуа, одинаковы. Норовите на дармовщину. Думаете, женское тело стоит всего десять франков? Своих женщин, что ли, оцениваете в эту сумму? Ну так мне цена немного побольше.
23
Двадцать франков.
Сквозь слой пудры видно было, что кровь бросилась ей в лицо; разговаривая, она как-то странно оттопыривала верхнюю губу, и это очень шло ей.
— Но, мадемуазель...
— Пожалуйста, мы не хотели вас обидеть.
— Приносим свои извинения, мадемуазель.
— Десять франков тут ни при чём... Я хочу сказать...
— Он хочет сказать — можем ли мы загладить свою вину?
— Мадемуазель, позвольте вас пригласить выпить кофе, пива, ликёра...
— Право, мадемуазель, мы вовсе не хотели...