Будь проклята страсть

Коултер Стивен

Коляска свернула на улицу Шоша, и Ги вылез из неё возле большого дома, где жили д’Анверы. Просторная гостиная была залита светом и заполнена светскими, уже привычными ему людьми, все оживлённо разговаривали.

— Месье Ги де Мопассан! — громко объявил лакей.

Взгляд Ги, ищущего Лулию и Альбера Каэнов, прошёлся по остальным гостям. В красном не явился никто. Все были одеты, как обычно. Женщины — в тёмные платья, мужчины — в чёрные фраки.

— А, вот и вы! — услышал Ги голос Лулии. Покинув собеседников, она пошла ему навстречу; в ту же минуту гул голосов прекратился, все гости таращились на него и быстро переглядывались.

— Здравствуйте, мой дорогой!

Лулия

протянула руку, Ги вовремя опомнился и коснулся её губами. Она отступила, демонстративно разглядывая его красное одеяние с изумлённой улыбкой.

— Это что? Новый стиль «а-ля Мопассан»? До чего дико! — Она засмеялась и обернулась. — Альбер, иди посмотри. Или нет, лучше не ходи!

Ги почувствовал, как у него багровеет шея, он ощущал себя посмешищем. Все пялились на него, подталкивали друг друга локтями, насмешливо улыбались, саркастически кривили губы, обменивались замечаниями. Приутихший разговор возобновился, но всё же был достаточно тихим, и нетрудно было догадаться, о чём он шёл. Где-то в глубине захохотала женщина.

— Чёрт возьми! — произнёс Альбер Казн, покачивая головой.

— Вот уж поистине! — поддержал его кто-то, и все, не таясь, захихикали.

Ги тщетно подыскивал какую-нибудь остроту, шутку, чтобы выпутаться из этого положения.

— Я думал, все приедут в красном.

Альбер Казн, запрокинув голову, громко засмеялся, и Ги понял, как нелепо прозвучали его слова. Казн определённо не поверил ему, счёл, как и остальные, что он нарядился так, дабы привлечь к себе внимание, из тщеславия, нелепого стремления к оригинальности. Если сказать, что услышал это от Мари, он только выставит себя ещё большим дураком. Кстати, где она?

— Жюль, — позвал Альбер Казн метрдотеля. — Шампанского месье Мопассану.

Оставалось только поддержать шутку, отделаться смехом.

— Розового, — сказал Ги.

Он вошёл в толпу гостей, стал усмехаться их замечаниям, поддерживая общее веселье, словно собирался развлечь их таким дешёвым образом. Но почувствовал, что гости настроены против него и не позволяют ему выпутаться. Они держались вкрадчиво-непринуждённо, смеялись вместе с ним, пожимали ему руку, прикасались к красному фраку, но он чувствовал их отчуждённость, насмешливость. Они не желали лишать себя тайного наслаждения, удовольствия от мысли, что он поставил себя в дурацкое положение. Они хотели смеяться над ним, а не вместе с ним.

Ги увидел Мари, и она ту же направилась к нему под руку с Лулией; с ними были двое мужчин, Анри Валь, банкир, и Жорж де Пёрт, владелец скаковой конюшни.

— Правда, он выглядит... э... величественно?

— Моему портному пришлось поспешать, чтобы успеть к сегодняшнему вечеру, — сказал Ги.

— Вы собирались читать нам в этом одеянии, мой дорогой? — спросила Мари. — И засмеялась вместе с Лулией, держа её под руку.

— Охотничий костюм — сами знаете, для охоты на какую дичь, — сказал, подмигнув, Валь, и они снова рассмеялись.

— Сшили бы лучше трёхцветный.

Ги не стал искать Мари, когда они разошлись. В какой-то момент он увидел их вместе с Лулией, головы их были сближены, видимо, они очень радовались успеху этой шутки, явно задуманной совместно.

— Как дела, Мопассан?

Ги обернулся на раздавшийся рядом писклявый голос. Он принадлежал Жану Лоррену, писателю и критику, известному гомосексуалисту. Кто-то подослал его.

— Очень хорошо. Очаровательно.

Лоррен оглядел Мопассана с головы до ног. Ги замечал восхищенные взгляды со всех сторон. Волосы Лоррена

были выкрашены хной. Глаза подведены бирюзовой краской, губы напомажены, и он слегка ёрзал в корсете; пальцы были унизаны кольцами. Это был его обычный вид, но Лоррену он нравился! Лоррен, которого Ги знал много лет (родом он был из Фекана), завоевал себе место в этом мире дерзкими остротами, откровенно вызывающим поведением.

Ги ощутил его вялую руку в своей.

— Что с тобой?

Он указал на припудренный пластырь на носу Лоррена.

— Ты о моей ране? А, эта сука миссис Боб Уолтер ударила меня связкой ключей в партере «Жимназ». Вонючка!

Вокруг раздался смех. Однако костлявая женщина, которой Ги прежде не видел, явно не знавшая Лоррена, принялась обмахиваться веером.

— Тьфу! — громко произнесла она. — Надушенные мужчины!

Лоррен повернулся и впился в неё подведёнными глазами.

— Мадам, не стану мешать вам смердеть. — И увёл Ги. — Пойдём, выпьем по стаканчику.

Вскоре ему удалось отделаться от Лоррена и уйти.

Прохладная ночь окутывала город. Ги остановил фиакр.

— Авеню Фридланд.

Он был разъярён и со злобой понял, что Эммануэла окончательно выведет его из себя; представил, как она идёт к нему через всю гостиную с насмешливым видом.

— Кучер, — передумал Ги, — поезжай через лес. Куда угодно.

Появляться сейчас перед Эммануэлой было нельзя. Он злился на себя за то, что его это волнует. Сколько раз в прежние дни на Сене он с удовольствием издевался над буржуазными условностями, почему он должен больше беспокоиться о том, что подумает этот другой мир с его чванливыми, столь же нелепыми ценностями? Чёрт возьми, он сам устраивал немало розыгрышей, и никто на это не обижался. Но тут Ги ощущал недоброжелательность, насмешливость, в которой не было ни добродушия, ни остроумия, только желание уязвить. Такой шут, как Лоррен, преуспел в этом обществе потому, что сам пользовался его оружием. Ги вспомнился Флобер. Как бы он избегал этой публики! «Не доверяй никому, — говорил этот нормандский викинг. — Будь честен. Прям. Презирай умничанье. Научись скептицизму». «Мой великий учитель, — произнёс Ги в темноте, — если б только я мог быть таким, как вы».

Фиакр медленно ехал по авеню дю Буа.

Ги не сомневался, что Мари устроила это вместе с Лулией. Однако последние несколько недель она была очень нежной. Мари... Разве не пытался он убедить себя, что она его великая любовь? Не пытался поверить в это, ища гармонию, какой не мог найти? Он поглядел на тёмную массу проплывающих мимо деревьев. «Людям может оказаться очень трудно поладить, когда они любят друг друга по-настоящему». Он внезапно осознал, сколь долгие узы связывают его с Клем. Связь с Мари была менее прочной, и поэтому за неё нужно крепче держаться. Снаружи раздался крик:

— Эй! Куда ты... с дороги!

— Сворачивай, чёрт возьми!

Фиакр свернул, подскочил и со стуком врезался во что-то. Ги выглянул. Кучер бранился, ему из темноты более смачно отвечали тем же близкие голоса, женский и мужской.

— Идиот, если не умеешь ездить...

Фиакр дёрнулся. Послышался храп другой лошади. Фиакр снова остановился. Очевидно, они столкнулись с каким-то экипажем и теперь им предстояло разъехаться. Кучер слез, стал осматривать свою лошадь и осыпать кого-то ругательствами. Ги вылез из фиакра. Они столкнулись со старым рессорным ландо. Мужчина сидел на козлах. Женщина стояла на земле, цветистый поток её оскорблений заставил умолкнуть даже поднаторевшего в перебранках кучера. Очевидно, никакой поломки не случилось. Женщина увидела Ги и направилась к нему.