Будни имперских диверсантов
Шрифт:
Несмотря на мои дурные предчувствия, господин Альер вел себя очень покладисто. Всю компанию пригласил рассаживаться по креслам, выслушал приветствия. Даже не поморщился, услышав мое имя, хотя я уверен, не знать о скандальном Сархе, кровнике всей семьи, он не мог. Оттого, должно быть, у нас пропал запал, и вместо того, чтобы бить кулаком по столу, шеф достаточно спокойно поинтересовался, как вышло, что вместо приличного обмундирования ново сформированные батальоны получили некондиционное старье.
Господин Альер долго отказывался верить обвинениям. Он даже продемонстрировал бумаги, в которых черным по белому было указано количество и содержимое комплектов. Количество совпадало, а вот с содержимым, как мы успели убедиться, были проблемы.
– Это, должно быть, какая-то ошибка господа! – спокойно
Господин Альер все никак не заканчивал свой монолог. Он говорил так много и размеренно, что я вдруг осознал, что почти клюю носом. Сосредоточиться на смысле сказанного было совершенно невозможно, мысли будто сами собой соскальзывали с темы разговора. Я окинул взглядом коллег – у тех тоже был немного пришибленный вид. Настоящий гипноз! И ведь без капли магии, леди Игульфрид бы непременно почувствовала, да я и сам с некоторых пор обрел чувствительность к колдовству. Я еще не вынырнул окончательно из мутного омута словесных кружев господина мэра, когда дверь вдруг резко распахнулась и в кабинете стало тесно. Сразу три десятка стражников ввалилось в помещение, и настроены они были крайне решительно. Вместе с ними зашел запыхавшийся секретарь. Мэр, прервав свою речь на полуслове, облегченно вздохнул:
– Наконец-то! Почему так долго! Я уже устал заговаривать этим самозванцам зубы!
Я дернулся было, но поздно. Трудно что-то сделать, когда на тебя и твоих друзей наставлены арбалеты. Можно было бы устроить резню – очень вероятно, что нам удалось бы победить, или хотя бы бежать. Но ни я, ни возмущенный шеф, не решились так сделать. Во-первых, среди нас леди Игульфрид, которая просто по неопытности может растеряться, и сугубо мирный Свенсон, который может поднять целую армию нежити, но в прямом столкновении проиграет даже крестьянину с вилами. А самое главное, стражники-то ни в чем не виноваты. Убивать бывших коллег, которые на службе и просто выполняют свой долг – это как-то не по-товарищески. Я мог бы попытаться ударить страхом. В конце концов, в империи отличные мозгоправы, думаю, им удалось бы потом привести пострадавших в порядок. Но экспериментировать с этим в присутствии друзей и любимой было бы чересчур расточительно. Друзей у меня мало, а любимая и вовсе одна. Так что мы безропотно позволили себя связать. Мне, дополнительно, еще и наручники нацепили. Шеф, правда, пытался возмущаться и протестовать, но, получив по ребрам, успокоился:
– Я тебя запомнил, рядовой, - мрачно глянул он на инициативного служаку. – Как только это недоразумение разрешится, я позабочусь о том, чтобы ты навсегда рядовым и остался. И служить ты будешь где-нибудь на каторге, раз такой резвый.
Напугать стражника у него, правда не получилось. Только дополнительных синяков заработал. А вот я начал потихоньку сомневаться, что это недоразумение разрешится быстро. Господин Альер, поднявшись из-за стола, не торопясь подошел ко мне и влепил пощечину. Уклониться не вышло – двое стражников держали крепко.
– Терпеть не могу грабителей и самозванцев, - пояснил свои действия для стражи мэр, а потом наклонился, и шепнул мне на ухо:
– Привет тебе от семьи Сенней, ублюдок. Я позабочусь о твоих дружках и шлюшке, но ты этого уже не увидишь.
Отвечать я не стал – в этот момент как раз смотрел на леди Игульфрид. Я очень опасался, что ведьма пойдет в разнос, но сквозь ярость на ее лице заметил проступающую панику и изумление. Точно такие же чувства наблюдались и у Свенсона. Точно. Как-то упустил этот момент, но такие же браслеты, как у меня, красовались на руках ведьмы и некроманта. Очень интересно – стражники явно знали, к чему готовиться. Даже про меня, а ведь то, что я пусть и не маг, но могу оперировать колдовскими силами, известно очень узкому кругу разумных. Возникает ощущение, что нас тут ждали.
Обсудить сложившуюся ситуацию не получилось – сопровождавшие стражники тщательно следили, чтобы мы не болтали, все попытки говорить, пресекали тумаками. Радовало только, что Ханыги с нами не было. Гоблин умеет быть совершенно незаметным, особенно в людных местах. Думаю, это какая-нибудь врожденная способность всего гоблинского вида. Я отчетливо помню, что когда стража появилась в кабинете, он еще был с нами, а вот после этого напарника я больше не видел.
Тюрьма в Подгорном есть, и располагается она, как нетрудно догадаться, под землей. Гномы выделили в свое время заброшенную штольню как раз для этих целей. Место получилось удачное – бежать оттуда, насколько мне известно, еще никому не удалось. Попасть в казематы можно только одним путем, через здание городской стражи, фасад которого будто вырастает из горного массива. Нас вели через шикарные, даже по сравнению со столичными, хоромы стражи. Не удивительно – строили здание гномы и уж они делать что-то плохо просто не умеют. Высокие, сводчатые потолки, искусно украшенные фресками на тему трудовых подвигов гномьего народа, конторские шкафы из резного малахита, сумасшедшей красоты мозаика на полу. Боги свидетели, императорский дворец проигрывал по сравнению с такой величественной красотой. Мы с шефом и Ханыгой завистливо переглянулись – кажется, у нас сейчас была одна мысль на троих. «Как жаль, что нам не довелось здесь поработать!»
Казематы, впрочем, оказались оформлены значительно проще. Начальник тюрьмы встретил нас на входе в комнату для сортировки и распределения по камерам – здесь была и такая. Пока стража заполняла бумаги, он с любопытством рассматривал «самозванцев». По губам первородного гуляла задумчивая улыбка.
– Этих – на второй уровень. Орка в одиночку, девке кандалы проклепать, чтоб не сбежала, и засуньте в женский «номер». Думаю, ей будет интересно познакомиться с подругами по ремеслу. Тому, что рядится в некроманта, тоже проклепать оковы, и можно шестую камеру, там как раз скорбные разумом, будет им еще один для компании. А эту мерзкую пародию на первородного отправьте на третий уровень, в пятый блок. Только руки ему назад перекуйте, а то вдруг слишком шустрым окажется, - распорядился эльф. Мне очень не понравилась улыбка, которой он сопроводил свои распоряжения. Как и ошарашенные лица стражников.
Пожилой сержант, который руководил нашим задержанием не выдержал:
– Господин лейтенант, почему пятый блок? Это же запрещено!
– Не твое дело, сержант! – окрысился первородный. – В капралы хочешь? Так я устрою! И вообще, почему городская стража не в патруле? Взыскания захотели? Живо очистить помещение! Остается только конвойный отряд.
Стражники поспешно ушли, передав нас конвойным. С меня сняли наручники, заломили руки за спину и снова сковали. Этих, кажется, ничего в распоряжении начальника не смутило. Городская стража традиционно с легким презрением относится к конвойным. Считает для себя оскорблением, что они тоже официально зовутся стражниками, хотя по факту – простые охранники. Те, впрочем, платят городским той же монетой. А между тем я разделяю это пренебрежение. В конвойные идут либо в качестве наказания, либо если ни для какой другой работы разумный совсем не способен. Только и может, что третировать беззащитных заключенных, да воровать провизию с тюремной кухни.
Винтовая лестница была освещена факелами, и в их колеблющемся свете напоминала спуск в глотку какому-нибудь чудовищу. Уж на что я привычен к подземельям, а мне все равно стало не по себе. После того, как мы миновали второй этаж, я остался один, в компании с двумя стражниками.
– Не знаю, что ты такого натворил, парень, - Ухмыляясь, удивился один из конвоиров. – Но вряд ли ты продержишься там больше часа. Хотя ты постарайся. Вид у тебя бравый, так что я поставлю минут на сорок. Ты не переживай, старый Колвин не зря возмущался. Непременно доложит вышестоящему начальству. Если что не так – наш господин Сенней обязательно получит выговор, даже не сомневайся. Колвин потому и ходит до сих пор в сержантах, что честный очень. Справедливость любит. Только ты этой справедливости уже не увидишь.