Будни имперских диверсантов
Шрифт:
Из представителей нелюдей в нашем отряде присутствовал только я, потому что уши легко спрятать под шлемом. Остальным свою нечеловеческую природу замаскировать было сложнее, так что они остались в лесу вместе с ребятами Дромехая. И, между прочим, напрасно – как выяснилось, представителей иных народов в лагере хватало. С другой стороны – в настоящей дружине барона Крома нелюдей не было, так что жалеть об упущенной возможности я не стал.
Мы, конечно же не последовали указаниям сержанта – отправляться на ту сторону пока было рано. Вместо этого ходили по лагерю, изучали его устройство, следили, как отправляются отряды. У меня начали понемногу выстраиваться планы нападения – можно устроить неплохую диверсию, нужно только уничтожить еще пару таких отрядов, как баронский, или один побольше.
Лагерь представлял собой ровную как стол площадку. Перед новообразованным ущельем появилось огромное, как несколько пастбищ каменное плато, на котором, собственно и расположились
Ее, первым делом, и пошли смотреть. Мы не одни такие были. Зевак, готовых потратить несколько часов, чтобы полюбоваться результатом невиданного колдовства, хватало. Ущелье, было ровным, его края были немного оплавлены. Наплывы камня у выхода выглядели точь-в-точь, как кусок сыра, разрезанного горячим ножом. Дно ущелья при этом оставалось достаточно ровным – только по краям виднелись небольшие кучки камней, видимо насыпавшиеся позже, когда основная работа была уже сделана. Перекрыть такой проход не составляет никакого труда, и армия альянса не упустила возможности. Устье ущелья защищали рогатки, которые растаскивали каждый раз, когда очередной отряд отправлялся на ту сторону. У самого входа расположился целый батальон дивной гвардии на арахнидах – думается, прорвись с той стороны какие-нибудь смельчаки, они сначала нарвались бы на обстрел сверху, а потом, упершись в рогатки, получили бы контратаку всадников на гигантских пауках. Более мощные укрепления здесь были просто не нужны. Я с некоторой завистью посмотрел на отдыхавших арахнидов – уже успел оценить удобство такого замечательного скакуна. Нам бы оснастить каждого из диверсантов таким – альянсовцы бы взвыли!
Еще пытались посмотреть на штаб, но вот это как раз не представлялось возможным. Руководство альянса о своей безопасности позаботилось хорошо. В центре лагеря устроили почти настоящую крепость. Конечно, защитить от настоящего штурма она не могла – вал из обломков камня возвышался едва ли до пояса, по его верху шли те же рогатки, связанные между собой. Зато от случайных любопытствующих или таких вот как мы небольших отрядов, защита вполне достаточная. На огороженной территории виднелись вполне приличные домики – целый десяток. Большинство совсем небольшие – только чтобы можно было выспаться, укрывшись от чужих взглядов. Один, правда, выделялся своими размерами – я предположил, что там мои бывшие соплеменники устраивают совещания. Узнаю любовь дивных к комфорту: вся остальная армия обходится лежанками вокруг костров, благо от камня под ногами до сих пор веет теплом. Однако о себе руководство альянса все-таки позаботилось отдельно.
Пройти на территорию можно было только по пропускам. А хотелось. Мне безумно хотелось увидеть моих бывших родственников. Просто какое-то болезненное желание, с которым еще попробуй совладай. Я даже в какой-то момент испугался, что это желание вызвано каким-нибудь колдовством, но потом понял, что напрасно объясняю собственные желания магией. Мне действительно хотелось взглянуть тех, кто меня изгнал. Не потому что соскучился. Было интересно, как мои прежние родственники ухитрились дойти до того, чтобы создать новую религию, фактически захватить власть в нескольких ранее не слишком-то дружных государствах и устроить самую масштабную войну за последние сто лет. Что должно было произойти, чтобы обитатели холмов прекратили свою изоляцию и начали так активно вмешиваться в жизнь остальных народов, которых раньше презирали, но терпели? У простых гвардейцев этого не спросишь… Я видел их там, на территории штаба. Одетые в парадные одежды дивного народа, они то и дело мелькали тут и там, отдавали какие-то указания генералам, или просто болтали друг с другом, презрительно поджимая губы при появлении кого-нибудь из людей. Да, судя по всему, знаменитая спесь сидов тоже никуда не делась.
Глава 15
Я уже совсем было решился проследить за кем-нибудь, выходящим из штаба и тихонько захватить его как-нибудь так, чтобы никто не заметил. Мы даже начали обсуждать план нападения с десятниками Мирхом и Штуре. Они не слишком поняли, почему мне так необходимо побывать в штабе, но удовлетворились моими невнятными объяснениями. Честно говоря, я отлично сознавал, что нет в этой затее ничего хорошего. Риск велик, а что-то полезное я узнаю только при большом везении. Наверное, я бы все-таки сунулся туда. Вполне возможно, на этом моя история бы и завершилась – скорее всего, пленом. Ничем хорошим такие авантюры не заканчиваются. Так что даже хорошо, что мои планы нарушились. Мы как раз спорили, под каким предлогом будем уводить обладателя пропуска и какое из более-менее укромных мест лучше выбрать, чтобы его прикончить, когда раздался длинный и протяжный сигнал.
Первой реакцией было бежать, и не у меня одного. Кажется, почти все разведчики решили, что нас кто-то раскрыл, и сейчас будут ловить. Слава богам, нам хватило выдержки не суетиться. Очень скоро мы сообразили, что никакой тревоги не было. Наоборот – народ потянулся куда-то к центру лагеря.
Народ собирался массово. Мы не хотели лезть близко к центру, но немного не рассчитали – сзади тоже собралось довольно много народа, так что и не выберешься незаметно. А расталкивать слушателей не хотелось – все стояли спокойно, так что начни мы отходить, это вызвало бы удивление. Впрочем, пока повода для беспокойства не было, так что мы с ребятами, переглянувшись, молчаливо согласились оставить все как есть. Ну а потом началось богослужение. Проповедник находился так далеко, что его и не разглядеть – так, какая-то маленькая фигурка на помосте, и не разберешь, какой он расы. Но вот слышно его было хорошо. Магически усиленный голос, безликий и бесполый, разносился по всей площади лагеря. Его слушали внимательно. Никто не перешептывался, даже не переступал с ноги на ногу. Люди и другие разумные стояли неподвижно, с одухотворенными лицами вглядываясь в далекую фигурку в белом, и от этого единого порыва становилось жутковато. Проповедь явно читали не впервые. Проповедник задавал вопрос – и слушатели отвечали, да так синхронно, что даже слова можно было разобрать!
Проповедь завораживала и будила какие-то неведомые ранее чувства. Может, восторг причастности к чему-то столь огромному и великому? Чувствовать единение со всей этой гигантской массой разумных было радостно. Уходило чувство одиночества, которое всегда с тобой, даже если рядом друзья и близкие. Думаю, еще немного, и я бы забыл обо всем, действительно стал бы частью этой общности, и стал бы вместе со всеми этими родными мне разумными добиваться светлого счастья для всего мира, как того требовал проповедник. Меня отвлекла боль в руках. Те места, что были повреждены тогда, во время стычки со стражей в Подгорном начали болеть. Сначала я не обратил внимания на ноющую боль, отмахнулся от нее, но она становилась все сильнее. Наконец, мутную пелену будто сорвало с разума, и я понял, что с трудом сдерживаю крик. Так мои руки не болели даже когда я сам пытался призвать свои прежние способности. И, демоны побери, как же я рад был сейчас этой боли!
Осторожно оглянувшись на товарищей, я увидел то, чего и опасался. Одухотворенные, восторженные лица. Глаза горят радостью, воодушевлением, искренним энтузиазмом. Уже не обращая внимания на возможность раскрыться, я начал расталкивать разведчиков – бесполезно. Ни они, ни окружающие, не обращали на мою суету ровным счетом никакого внимания. Попытался уйти сам – это удалось легко. Люди, завороженные речью, расступались неохотно, но никто не препятствовал.
Я остановился. Если сейчас уйду – ребят вытащить не удастся. Хуже того – они могут рассказать об остальном отряде! Нет уж, бросать парней не дело. Они не виноваты в том, что их заколдовали. В конце концов – это я мог бы сообразить, что происходит. Знал же, что с новой религией все не так просто! Вернулся на свое место и стал ждать, когда закончится проповедь. Закончилась она песней – всю дорогу я мучился от боли в руках, но зато больше не проваливался в это восторженно-идиотское состояние сопричастности. Наконец, последняя строка песнопения закончилась, и люди начали расходиться по своим делам. Выглядело это буднично, будто ничего не произошло. Ни слова о проповеди, как будто ее и не было. Я слышал обрывки споров о том, кто готовит ужин, предположения о том, когда отправляться в империю, но никто не говорил о таинстве, закончившемся минуту назад, будто это что-то слишком личное. Самое неприятное, несмотря на то, что обработка паствы, вроде бы закончилась, боль в руках так никуда и не делась. Терпеть и не морщиться удавалось с трудом. Диверсанты пока молчали.
– Нужно найти координатора, к которому нас посылали, и рассказать кто мы, - первым подал голос десятник Мирх. Остальные согласно загомонили. Сомнений ни у кого не возникло.
– И что мы ему скажем? – я осторожно вклинился в обсуждение. – Что мы бывшие имперцы, пришли сюда на разведку и желаем послужить?
– Ну да, правду скажем, - удивился Мирх.
– Не врать же! Ложь претит всевидящему! – вспомнил он цитату из только что прослушанной проповеди.
– Я и не предлагаю лгать, - Слова я подбирал очень осторожно, опасаясь ляпнуть что-нибудь, что заставит ребят во мне усомниться. – Но вспомните, мы еще несколько дней назад убивали своих братьев. Да, мы не знали света истины, но оправдывает ли это нас? Простит ли нас всевидящий?
Диверсанты огорченно загомонили. Кто-то крикнул, что мы должны принять свою участь, другие высказывали еще какие-то предложения. Судя по тому, что я услышал, в целом характер ребят не изменился. Если бы не безусловная уверенность в истинности услышанной проповеди, можно было и не заметить, что что-то не так.
– Мы должны привести остальных, - важно предложил я. – Возможно, они тоже осознают свои ошибки, а если нет – судьбу их решат те, кто имеет на это право.
– Сарх дело говорит, - согласился десятник Штуре. – Парни не виноваты, что их не касалась благодать! Да и вообще имперцы не такие уж злодеи, так что можно будет рассказать всем, что нужно не воевать, а просто донести истину и до них! И потом, у меня там невеста осталась…