Буду с тобой
Шрифт:
В одной из витрин вижу нежный персиковый комплект на выписку из велюра, с белыми рюшами по краям конверта.
– Я хочу этот, – выпаливаю я, даже немного капризно, едва сдержав порыв ткнуть пальцем в витрину.
– Хорошенький, давай посмотрим.
Мы заходим с мужем в отдел и продавец показывает нам комплект на выписку для нашей принцессы. В наборе есть всё, от крошечных варежек на ручки до шапочки, увенчанной кружевами, но самое милое это маленький комбинезон из белого велюра. Только взяв его в руки, я и могу себе представить,
– Тебе нравится? Уверенна, что этот? Не хочешь ещё походить посмотреть? – спрашивает Платон, после тщательной проверки всех шовчиков и кнопок, а также изучения состава.
– Да. Это он на все тысячу процентов!
– Заворачивайте, мы берём, – радует Платон продавца и та озвучивает цену.
– Семь тысяч семьсот пятьдесят рублей.
Я по инерции вздрагиваю от этой суммы. Отголоски прошлого так и дают о себе знать, даже в таких мелочах.
Выйдя из одного детского отдела, мы проходим с мужем несколько метров и зависаем с Платоном в следующем, набираем там множество маленькой одёжки, и идём дальше.
Покупать коляску сегодня мы никак не планировали, но всё случается спонтанно. Я замедляю шаг, проходя мимо отдела с детским транспортом, и муж тут же это замечает.
– Посмотрим? – спрашивает Платон, видя мой интерес к коляске за толстым витринным стеклом.
– Да! – радостно соглашаюсь я и мы заходим в отдел.
Выбор здесь огромный, но моё внимание сразу приковывает одна из сотен колясок. Белая люлька на больших колёсах со спицами. Сама понимаю, что она здоровенная и непрактичная, но глаз не могу оторвать и консультант сразу подходит.
– Отличная английская коляска от «сильвер кросс», модель «кенсингтон». Рассчитана до трёх лет, хромированная металлическая рама, колёса устойчивы к проколам, отличная подвеска, хоть по колдобинам катайте, ребёнок ничего не почувствует. Рама складная, люлька съёмная. Ну и для мамы удобная корзина для покупок, – отчеканивает молодой человек, явно заинтересованный в продаже этой коляски.
– А сколько она весит? – интересуется Платон, приподнимая за деревянную рукоятку это чудо.
– Двадцать семь килограмм, но колёса позволяют с лёгкостью проехать даже по ступеням, весит много из-за того, что у неё цельнометаллическая люлька, что обеспечит надёжность и комфорт вашего ребёнка.
– Так себе комфорт, в металле лежать, – фыркает Платон, явно не настроенный на покупку данной коляски, хотя ещё и осматривает её со всех сторон.
– Что вы, внутренняя отделка, а также простор данной коляски, напротив, позволяют обеспечить малышу максимальный комфорт как в зимний, так и в летний период. Дно регулируется. Можно также заказать в розовом, коричневом и сером цветах, но ожидание около двух месяцев. А сейчас, если хотите, можете взять её на тест-драйв. Прокатите её по залу и поймёте, что она стоит каждого своего рубля.
– Давай возьмём, на тест-драйв, – прошу у Платона, когда он уже спрашивает у консультанта о своём.
–
– Сто девяносто тысяч рублей.
– Ой, нет. Давай не будем, – тут же выпаливаю я услышав цену, и убираю руку от классной, но дико дорогущей коляски.
Платон смотрит на меня поджав губы и даёт отмашку продавцу. Счастливый молодой человек выкатывает нам эту коляску, а мне даже страшно взяться за неё теперь.
– Нет, ну да, видно, что качество отличное, – бубнит Платон, разглядывая люльку внутри, по ходу движения.
А движение у этой коляски и правда просто отличное. Не едет, а плывёт.
– Зай, ну такие деньги... – шепчу я, пуча на мужа глаза.
– Знаешь, здоровье ребёнка дороже. Материалы смотри все натуральные, и после этой коляски у ребёнка хоть клаустрофобии не будет. Меня смущает только её вес. Но всё равно ты же на прогулки и обратно на лифте будешь ездить, – начинает убеждать меня муж.
А я что? Коляска то мне нравится, не нравится только её цена, но если папа готов платить за первый транспорт своей дочери такие деньги, то почему бы и нет?
– Тогда подумаем? Мы же не планировали сегодня коляску покупать, – говорю я.
– Надо сразу брать, а то потом не будет, – вздыхает Платон. – Только Дашке не показывай, пока они своей сами коляску не купят, а то мне Яр весь мозг вынесет, что я его разоряю.
– Ладно, – смеюсь я, но похвастаться уже хочу и похвастаюсь! Просто попрошу подругу не говорить, от кого она узнала про такую коляску.
25
Десять лет спустя
Я стою у окна кухни и хмурюсь, глядя на улицы засыпаемую пушистыми хлопьями снега. А ещё днём было даже не пасмурно и ничто не предвещало снежного коллапса. Дороги замело, тропинки не видно, а машины покрылись снежными одеялами, и это, за какие-то два последних часа.
– Что такое? Что за грусть? – интересуется Платон, подойдя ко мне вплотную.
Он кладёт голову на моё плечо и смотрит в окно.
– Погода испортилась, как мы поедем на корпоратив? Может быть, не поедем? – задаю глупые вопросы, настроение такое себе и даже дурное предчувствие, что ли. – И вообще, мы уже пропускали несколько Новогодних корпоративов. То я была беременна сыном и меня полоскало от всех запахов, то у детей была ветрянка. И ничего, никто без нас там не скучал.
– Ну как это не поедем? Ты что, поедем, – убрав голову с моего плеча вздыхает Платон и приобняв меня снимает с блокировки телефон.
Как бы время глянуть, хотя на руке часы есть, но на самом деле показать мне заставку телефона. Та самая чёрно-белая фотография, где на моих ресницах искрятся снежинки. Так и стоит уже двенадцатый год несменной заставкой на всех его сменяемых телефонах.
Да. Когда-то давно я была рада такой погоде, а сейчас использую как повод, чтобы никуда не ехать.