Буду с тобой

Литвин Светла

– Опять, – передразниваю подругу. – Так говоришь, словно мы постоянно ругаемся.

– В последнее время часто, – замечает Дашка.

А я, как обычно, до последнего стараюсь ничего не замечать.

– Не знаю. Он какой-то отстранённый в последнее время. Знаешь, даже к детям особо не подходит, только если они к нему липнут, уделит с барского плеча несколько минут.

– Это кризис, вы уже двенадцать лет вместе.

– Ну знаешь, значит, это у него кризис, у меня нет никакого кризиса. Всё было бы прекрасно, если бы он вёл

себя как раньше. Тумбой себя ощущать совсем не хочется. Да к тому же ненужной.

– Глупости не говори, какая ты тумба, Платон тебя и детей очень любит. Просто такой период сложный сейчас.

– Или любовница, – произношу я и сама пугаюсь собственных слов, ведь мыслей таких до этой минуты не было.

Откуда что взялось? 

– Тьфу на тебя! Дура! – ругается Дашка и скидывает свою косметику в сумочку.

– Да, – соглашаюсь я.

– Кончай ерунду придумывать, лучше послушай, что я тебе сейчас скажу! Ты знаешь, кто здесь на нашем корпоративе? – уточняет подруга, взгляд у неё при этом не загадочный, да и в целом выражение лица довольно воинственное.

– Кто? – спрашиваю без особого интереса.

Мне сейчас кроме проблем с мужем вовсе никто неинтересен. 

– Белов!

– Какой ещё Белов? – фыркаю я, не сразу сообразив. – А, Белов? – округляю глаза, когда доходит о ком речь.

– Да!

– Что он здесь делает? Каким боком?

– Плюс один он. И припёрся с этой фифой Валерией Яроцкой, из дизайнерского отдела. Боже, ты бы выдела её лицо! Она под ручку его держит, этого Белова, а лицо такое словно минимум с президентом пришла. Правда, выглядит он неплохо. Солидно. Костюм хороший, на руке часы дорогие, я такие Яру хотела подарить, но он завернул сие мероприятие.

– Почему? – удивлённо интересуюсь я, именно часами, потому что Белов... да я про него и думать давно забыла.

Столько лет прошло, что даже злиться на его выходки перестала, да и на себя, что столько эти выходки терпела.

– Сказал, что я его смерти хочу, мол дарить часы – это плохая примета, – прыснула от смеха Дашка. – Ну пошли, а то там, наверное, очередь уже, из страждущих подправить макияж.

Мы выходим с Дашей из дамской комнаты и правда сталкиваемся с небольшой очередью из прекрасной половины нашего коллектива.

Весело поздоровавшись со всеми и пожелав хорошего вечера, я всё ещё не прохожу в зал, отпуская Дашу, остаюсь у гардероба, чтобы позвонить детям и узнать, как у них дела.

Я звоню на телефон дочери, собственно, она и отвечает на мой звонок.

– Алло, мама, – весело щебечет Ася, когда на заднем фоне голосит её брат, услышав, что это я звоню.

Так яро возмущается, что я без труда разбираю его претензию к сестре. Ася отказалась играть с ним в обещанное за макароны.

– У вас всё хорошо?

– Да, всё хорошо, мамуля, мы мультики смотрим.

– Я здесь ненадолго, скоро вернусь и поиграй с братом, ты же обещала. Рискуешь в следующий раз не уговорить его

на макароны, – говорю с улыбкой и слышу, как дочь вздыхает.

– Ладно, поиграю.

– Целую! – со звонким чмоком завершаю звонок и ко мне подходит Платон.

– И какого это моя жена тут зацеловывает? – интересуется он, сам укладывает мою руку себе под руку и заводит в зал.

– Детей наших, кого же ещё, больше целовать некого, – замечаю скептически.

Забыла уже, когда мы с мужем нормально целовались. Пытаюсь вспомнить, кажется, месяц назад случилось такое счастье. Дети ночевали у бабушки с дедушкой и мы с Платоном отрывались по полной в опустевшей квартире.

– А как же я? – интересуется муж.

– Тебе и с телефоном твоим неплохо, – буркаю я.

– Если не перестанешь дуться, я тебя за штору уволоку и зацелую до смерти, – угрожает Платон.

– А в твоих интересах чтобы я перестала и целовать меня не пришлось? – хмыкаю я и вздохнуть не успеваю, как муж дёргает меня в сторону окон, затаскивает за портьеры.

За плотным куском ткани, через который не пробивается даже свет зала, Платон прижимает меня к себе и впивается в мои губы с небольшой паузой, чтобы сказать: 

– Маркелова, характер у тебя отвратительный, – и я чувствую его улыбку своими губами и меня наконец-то отпускают все тревоги и глупые домыслы.

Я сама прижимаюсь к мужу, обвиваю руками за шею и отвечаю на поцелуй. Мне уже тем более не нужен никакой корпоратив, сесть бы в машину и уехать с мужем в укромное местечко. 

Но, вынужденно прервав поцелуй, я чихаю от портьерной пыли и вспоминаю, что мы на такси. 

– Подтирай сопли и пошли, – усмехается Платон, довольный тем, что мы помирились

– Нет у меня никаких соплей, – возмущаюсь я, утирая выступившие в уголках глаз слёзы.

– Ничего, съездим завтра на горках покататься, будут, – обещает муж, заодно объявляя о планах на выходной.

– Ура, – радуюсь я, повисая на руке мужа.

Дети обожают горки.

В предвкушении отличного семейного отдыха я прохожу к нашему столику и присаживаюсь на стул, любезно отодвинутый мужем, даже не замечая, что за соседним столом, сидит Белов. Он сам обнаруживает себя для нас с Платоном.

– Уля, привет, – слышу я справа от себя знакомый голос. 

26

Я нехотя оборачиваюсь и вижу Белова. Впервые за столько лет и он сильно изменился. Всё в нём теперь другое. От цены его гардероба до внешности. Очки сияют дороговизной оправы и линзы увеличивают веер морщин вокруг глаз. Когда мы разошлись двенадцать лет назад зрение у него было стопроцентным и рубашек он не носил ни дорогих, ни дешёвых. Да и взгляд у него стал совсем другим. Высокомерным. Может что-то и было в нём такое раньше, но положение было не то, чтобы яро это демонстрировать, сейчас оно явно изменилось.