Бурный финиш
Шрифт:
– Им надо было раньше проверить бумаги, – сказал я.
– Да, но они не проверили.
– Значит, их было всего двое, – сказал я, нахмурясь.
– Да, один молодой – его вроде звали Билли, так? А второй – не ваш друг Саймон, а глухой старик.
– Альф, – сказал я. – Его зовут Альф. А как насчет еще двух конюхов? Которые летели от своего конного завода?
– Насколько я слышал от старика, эти двое сопровождали лошадей до места назначения где-то на юге страны.
Я обдумал услышанное. Саймон, похоже, и не собирался возвращаться, и дело было вовсе не в неожиданной ночевке.
– Вы
Летчики покачали головами:
– Мы вышли из самолета еще до него.
Я понимающе кивнул. Летчикам не надо было разгружать лошадей и объясняться с таможней.
Летчики тоже покивали головами в знак понимания моих проблем. Официант принес им сыр и осведомился, не желают ли они кофе.
Я встал из-за стола.
– Увидимся позже, – сказал я. – Например, после пятой скачки, у весовой. Когда я переоденусь.
Я отправился переодеваться и быстро облачился в сине-красный камзол – цвета мистера Текери. До этого я никогда не выступал в Золотом кубке и, хотя в общем-то был согласен с оценкой моих шансов бортинженером, все же не мог сдержать волнения от того, что участвовал в главной скачке сезона. Все остальные жокеи были профессионалами, причем тщательно подобранными, да и лошади выглядели посильнее моей, и все же во рту у меня пересохло, а сердце гулко колотилось.
Я подозревал, что мистер Текери записал Спуска в Золотой кубок не столько из желания его завоевать, сколько чтобы позволить себе удовольствие поучаствовать в столь престижном соревновании, и его поведение на параде подтвердило мою догадку. Он был в отличном настроении и, в отличие от тех, кто связывал со скачками большие надежды, совсем не волновался.
– Джулиан передает привет, – сказал он, широко улыбаясь и крепко пожимая мне руку. – Он будет смотреть скачки по телевизору.
Телевидение! Существовала опасность, что кто-то из Фенланда тоже будет смотреть скачки по телевизору, хотя никто из них, насколько я мог знать, не увлекался этим видом спорта. Но, как обычно, на всякий случай я повернулся спиной к камерам.
– Только не опозорьте меня, – сказал мистер Текери. – Единственная просьба – не опозорьте старика.
– Вы могли бы нанять профессионала, – заметил я.
– В общем-то да, конечно. Но, признаться, я бы хотел, чтобы все тут знали, что именно вы скачете на моих лошадях.
– Обоюдовыгодное соглашение, – заметил я.
– В общем-то да, – сказал мистер Текери.
Я взобрался на его лошадь, выехал на парад, потом направился к месту старта. Восьмилетний гнедой жеребец выиграл в этой же примерно компании лишь один раз, и то благодаря большому гандикапу, но теперь все лошади несли одинаковый вес. Но Спуск был явно в форме, и шаг у него был упругий. Как большинство лошадей, Спуск радовался весеннему воздуху и солнцу, да и у меня заметно повысилось настроение. В конце концов, полного фиаско, кажется, не будет.
Мы выстроились в линию, и, когда был дан старт, Спуск полетел к первому препятствию, словно паровоз. Поскольку ему победить было не легче, чем снеговику не растаять в аду, я решил доставить удовольствие мистеру
Согласно отчетам, Спуск раньше никогда не возглавлял скачку, но, судя по тому, как охотно он это делал, он в душе был лидером. Похоже, осторожность и расчет – совсем не его добродетели. Когда его сдерживали для решающего броска, он просто терял интерес к борьбе и переставал стараться.
Перед предпоследним барьером нас стали настигать, а перед последним впереди уже оказались трое, но Спуск чисто взял и это препятствие и, по-бойцовски прижав уши, рванул к финишу. Спуск остался четвертым среди восьми участников, и ему удалось опередить несколько очень сильных соперников. Я был доволен и результатом, и самой скачкой, равно как и мистер Текери.
– Черт возьми! – воскликнул он, сияя улыбкой. – Это его лучшее выступление!
– Он любит лидировать.
– Выходит, что так. Раньше мы не пробовали пускать его вперед со старта.
Мистера Текери окружила стайка женщин. Они наперебой стали поздравлять его, а я, взяв седло, отправился в весовую. Надо было переодеться для следующей скачки. На сей раз владельцем моей лошади был старый Земляничный Лист. Он не преминул заметить, что мне не к лицу участвовать в скачках три недели спустя после смерти отца, но, к счастью, не заменил меня другим жокеем. Дело в том, что он предпочитал обходиться без услуг жокеев-профессионалов, если только имел возможность бесплатно шпынять сыновей своих знакомых. Багор был его лучшей лошадью, и удовольствие от победы на нем с лихвой окупило бы все упреки и оскорбления, которые я получил от Земляничного Листа за проигрыши на прочих его скакунах. К несчастью, в тот день на Багра нашлась управа в виде жеребца из Ирландии, обошедшего его на полкорпуса, и я получил обычный нагоняй. Старый Земляничный Лист не умел проигрывать.
В конце концов, челтенхемские скачки прошли успешно, размышлял я, переодеваясь. Первое, второе, четвертое место, одно падение и один раз без призового места. Причем четвертое место в Золотом кубке! Очень даже неплохой результат! Вряд ли мне скоро удастся его улучшить.
Летчики ждали меня на улице. Мы посмотрели вместе последнюю скачку, и я предложил довезти их на моей машине до вокзала, чтобы они не опоздали на лондонский поезд, который был последним.
Благодаря расчетам бортинженера они выиграли и пребывали в отличном настроении.
– Теперь я понял, почему ты так любишь скачки, – сказал Патрик. – Отличный вид спорта. Я еще приду.
– Отлично, – сказал я, притормозив у станции. – Значит, завтра увидимся.
– Первая остановка – Милан, – усмехнулся Патрик.
– А мы опять в Аравию, – грустно молвил Кайл, закрывая дверцу.
Они поблагодарили меня и двинулись к вокзалу. Перед моей машиной оказался пешеход, и, пока я ждал, когда он пройдет, до меня донеслись слова бортинженера:
– С-странное д-дело... Даже забываешь, что он лорд.