Бурный финиш
Шрифт:
– Думаю, нам хватит, – сказал я, с улыбкой глядя в ее темные глаза. – По крайней мере, на башмаки детям.
* * *
На следующий день я отправился с лошадьми в Нью-Йорк, несмотря на неистовые протесты семьи. В доме по-прежнему жили мои родственники, в том числе три старших злоязычных сестры, и они не стеснялись открыто выражать свою точку зрения. Я выдерживал осаду во время ленча. Общее мнение сводилось к тому, что мое отсутствие на уик-энде – это плохо, но желание продолжать работу в фирме Ярдмана выглядит просто скандально. Мама была в истерике и в слезах,
– Обдумай свое поведение, – чуть не хором вещали они.
Я обдумал – и через три часа после возвращения из Милана отправился к Ярдману, а потом в Гатвик.
Мама снова затронула тему моей женитьбы на богатой наследнице. Я не стал сообщать ей, что, по сути дела, помолвлен с бедной итальянской девицей, которая работает в магазинчике сувениров в аэропорту Милана, занимается контрабандой противозачаточных таблеток и не говорит по-английски. Я решил, что сейчас это будет несколько неуместно.
Полет в общем-то прошел нормально. Мне помогали Тимми и Конкер, а также пара конюхов, сопровождавших четырех чистокровных лошадей из «Старой Англии».
Работа у нас шла споро. Но в Нью-Йорке мы задержались на тридцать шесть часов из-за неполадок в двигателе, и когда мы наконец приземлились в Гатвике и я позвонил Ярдману, он попросил меня подождать там новой партии маток, которая должна была прибыть днем.
– Куда на сей раз? – осведомился я.
– Снова в Нью-Йорк, – быстро ответил он. – Можете отпустить Тимми и Конкера. Я сам приеду с бумагами и привезу Билли и еще двоих вам в помощь.
– Мистер Ярдман, – сказал я. – Если Билли попытается устроить драку или каким-то образом попробует меня задеть, мои отношения с вашей фирмой заканчиваются по приземлении самолета в Нью-Йорке. Я не стану разгружать лошадей и снимаю с себя всякую ответственность за них.
Ответом мне было короткое удивленное молчание. Ярдман не мог позволить себе расстаться со мной в нынешних неопределенных обстоятельствах.
– Мой мальчик, – наконец отозвался он со вздохом, – я вовсе не хочу, чтобы у вас были осложнения. Я поговорю с Билли. Он порой не очень соображает, что делает. Я напомню ему, что его шуточки нравятся далеко не всем.
– Буду вам очень признателен, – отозвался я не без иронии, услышав, как он трактует поведение Билли.
Что бы там Ярдман ни сказал Билли, это сработало. Билли был угрюм, ни в чем не шел навстречу и при случае давал понять, как он ко мне относится, но впервые я закончил наш совместный полет без единого синяка или царапины.
В самолете я присел рядом с Альфом и стал расспрашивать его о последней командировке Саймона в Милан. Это было непросто, ибо бедняга был глух как пробка.
– Мистер Серл не сказал, куда он собирается? – кричал я.
– А?
После десяти выстрелов мне удалось пробить брешь, и Альф кивнул:
– Он летел в Милан с нами.
– Понятно, а куда он собирался потом?
– А?
– Куда потом собирался?
– Не знаю, он не вернулся.
– А он не говорил, куда собирается?
Молчание. Я снова прокричал вопрос.
– Нет. Мне не говорил. Может, Билли знает. Он с ним о чем-то переговаривался, понимаете?
Я понимал. В первую очередь я понимал, что нет смысла больше расспрашивать Альфа. Билли тоже можно было не беспокоить. Если он что-то и знал про Саймона, то наверняка уже рассказал Ярдману. Если, конечно, Саймон не попросил его держать язык за зубами. Но Саймон, кажется, недолюбливал
– Куда отправился мистер Серл, когда самолет приземлился?
Я совершенно охрип, когда Альф наконец ответил:
– Он был с Билли и остальными. Я пошел вперед выпить пива. Билли сказал, что они подойдут. Но так и не подошли.
– Никто не подошел?
Кроме Билли и Саймона, в Милан летели еще двое конюхов с конезавода.
Наконец Альф покачал головой:
– Нет, я выпил пиво и вернулся к самолету. Там уже никого не было. И я тогда сел перекусить.
Я оставил расспросы, потому что мои голосовые связки могли вот-вот сорваться.
На обратном пути у нас появился помощник в лице очень бледного и очень толстого типа, который не знал, что делать с руками, и все время потирал их о галифе для верховой езды, словно надеясь отыскать в них карманы. Формально он сопровождал лошадь-двухлетку, но я сделал вывод, что, скорее всего, это какой-то родственник тренера или владельца, который просто таким образом экономит на билете. Я не стал выяснять, кто он такой на самом деле, потому что поездка выдалась трудной и обратную дорогу я в основном проспал. Альфу даже пришлось расталкивать меня, когда мы подлетели к Гатвику. Зевая, я взялся за разгрузку. Было уже воскресное утро, и, чувствуя необычайную усталость, я поехал прямо домой, мечтая завалиться в кровать.
Дома меня ждало письмо от Габриэллы. Я стал подниматься к себе, читая его на ходу.
Она писала, что расспросила всех таксистов и водителей автобусов в аэропорту, не случилось ли им везти высокого полного толстяка, у которого не было вещей и который не знал ни слова по-итальянски. Никто не мог припомнить ничего подобного. Кроме того, она навела справки во всех агентствах по найму машин с отделениями в аэропорту Мальпенса, но и они не имели дела с Саймоном. Она проверила списки пассажиров всех авиалиний в день, когда Саймон прибыл в Милан, и за несколько последующих дней, но он нигде не значился. Я лежал в горячей ванне и думал, надо ли мне продолжать его искать. Если призвать на помощь профессионалов, даже частных детективов, то они начнут раскапывать причины его исчезновения в Англии и скоро их отыщут. Ордер на арест Саймона вовсе не входил в мои планы. Это послужит для него лишней причиной оставаться в бегах. Возможно, он и не хотел, чтобы его могли отыскать, – иначе он бы не исчез так внезапно и уже давно дал бы о себе знать. А вдруг с ним что-то случилось? Хотя я не мог взять в толк, что именно. Собственно, я вообще не подумал бы об этом, если бы не исчезновения Питерса и Балларда.
У Саймона были партнеры в его афере. Его двоюродный брат и человек во Франции. Возможно, следует спросить у них, не давал ли о себе знать Саймон. Но это невозможно, размышлял я, ведь мне неизвестны их имена. У Саймона была старая тетка где-то здесь, в Англии, но я и фамилии ее не знал. Все это оказалось для меня слишком сложным – я уже засыпал в ванне.
На следующий день в девять тридцать я появился в конторе на причале. Я пришел забрать свое жалованье за прошлую неделю и посмотреть расписание на следующую. Ярдман сдержал обещание. В дни скачек в Челтенхеме командировок не было. Сегодняшняя доставка шести цирковых лошадей в Испанию была помечена большим знаком вопроса. К счастью, поездка в Милан, запланированная на пятницу, – надо было везти маток – никаких вопросительных знаков не имела.