Бувар и Пекюше
Шрифт:
Откуда она? Очевидно — украдена! Во время их инженерных экскурсий! Но чтобы ее отдать, нужно знать пострадавшего, и если ее потребуют, то они будут иметь вид сообщников.
Наконец, позвав Виктора, они приказали ему открыть ящик; наполеондора там уже не было. Он прикинулся, будто ничего не понимает.
Однако только что они эту монету видели, а Марсель был не способен лгать. Эта история так его потрясла, что он все утро проносил в кармане письмо для Бувара.
«Милостивый
Опасаясь, что г-н Пекюше нездоров, я прибегаю к Вашей любезности…»
— Чья это подпись?
«Олимпия Дюмушель, урожденная Шарпо».
Она и супруг ее спрашивали, на каких морских купаниях, в Курселе ли, в Лангрюне или в Люкке, собирается самое лучшее общество, наименее шумное, а также каковы пути сообщения, цены в прачечных и пр. и пр.
За такую надоедливость они обозлились на Дюмушеля; затем от усталости погрузились в более тяжкое уныние.
Они перебрали в памяти все свои труды: столько уроков, мер предосторожности, мучений!
— И подумать только, — говорили они, — что мы собирались когда-то сделать из нее учительницу! А из него, недавно, дорожного мастера!
— Ах! Какое разочарование!
— Если она порочна, то не чтение этому виною.
— Я, чтобы сделать его честным человеком, сообщил ему биографию Картуша.
— Быть может, им недоставало семьи, материнских забот.
— Я был для них матерью! — возразил Бувар.
— Увы, — продолжал Пекюше, — существуют натуры, лишенные нравственного чувства, и воспитание тогда бессильно.
— Ах! Уж это мне воспитание!
Так как сироты не знали никакого ремесла, то решено было приискать им места домашних слуг, а затем — с богом на все четыре стороны! Они больше их знать не хотят.
И в тот же день «дядя» и «добрый друг» послали их обедать на кухню.
Но скоро им стало скучно, уму нужна была работа, существованию — цель.
К тому же, разве неудача что-нибудь доказывает? Что не удалось с детьми, то может иметь успех у взрослых. И они затеяли устроить лекции для совершеннолетних.
Нужно было созвать собрание, на котором они изложили бы свои взгляды. Большая зала в гостинице вполне для этого подойдет.
Бельжамб в качестве помощника мэра побоялся себя скомпрометировать, отказал сначала, но потом, сообразив, что ему это может быть выгодно, переменил свое мнение и послал служанку сообщить им об этом.
Бувар в приливе радости расцеловал ее в обе щеки.
Мэр был в отлучке; другой его помощник, Мареско, всецело поглощенный своею конторой, мало мог интересоваться собранием. Итак, оно состоится! Его назначили на следующее воскресенье в три часа дня, о чем возвещено было барабанным боем.
Только накануне подумали они о своих нарядах.
У
. . . . . . . . . . .
Рукописный план Флобера, излагающий конец романа
Собрание
Гостиница «Золотого Креста», две боковые деревянные галереи с выступающим балконом, жилой корпус в глубине, кафе в первом этаже, столовая, бильярдная, двери и окна открыты.
Толпа: именитые граждане, народ.
Бувар: «Прежде всего необходимо обосновать полезность нашего проекта, труды наши дают нам право говорить».
Речь Пекюше, в докторальном тоне.
Глупые меры правительства и администрации, — чересчур много налогов, экономия нужна в двух направлениях: отмена церковного и военного бюджетов.
Его обвиняют в безбожии.
«Напротив; но необходимо религиозное обновление».
Является Фуро и хочет распустить собрание.
Бувар вызывает в аудитории смех, направленный против мэра, напомнив об его дурацких премиях за уничтожение сов. — Возражение.
«Если нужно уничтожать животных, вредных для растений, то следовало бы также уничтожать скот, который ест траву».
Фуро удаляется.
Речь Бувара, в развязном тоне.
Предрассудки: безбрачие священников, ничтожное значение прелюбодеяния, эмансипация женщины.
«Серьги — знак ее былого рабства».
Мужчины — оплодотворители.
Бувара и Пекюше упрекают за дурное поведение их воспитанников. К чему нужно было призревать детей каторжника?
Теория реабилитации. Они готовы обедать вместе с Туашем.
Фуро возвращается и в отместку Бувару читает петицию, которую тот подал в Муниципальный совет, об учреждении в Шавиньоле публичного дома. — (Доводы Робена.)
Собрание закрывается среди страшного шума.
Возвращаясь домой, Бувар и Пекюше замечают слугу Фуро, скачущего во весь опор по фалезской дороге.
Они ложатся спать очень утомленные, не подозревая всех козней, против них замышляемых; объяснить мотивы враждебного к ним отношения со стороны кюре, врача, мэра, Мареско, народа, — всех решительно.
На следующий день, за завтраком, они в беседе возвращаются к собранию.
Пекюше видит будущее человечества в мрачном свете:
* Современный человек измельчал и обратился в машину.
* Конечная анархия человеческого рода (Бюхнер, I. II).
* Неосуществимость мира (id).