Быть драконом
Шрифт:
Клиент, судя по голосу, был пьян, причем изрядно.
– Где вы сейчас находитесь, Леонид Петрович?
– Дома я, где мне еще. С поминок – домой, а из дома… Тут это… Эдуарда нашего сегодня того-самого… Не стало нашего Эдуарда сегодня. Во-о-от. Мы-то все там, а он…
– Знаю, – вставил я, пытаясь прервать его невнятицу.
Не получилось.
– А он мне не верил, – продолжал долдонить Домбровский. – А я же говорил. Говорил я ему. А он мне… Шизой накрылся – он мне. А я-то… И вот. То-то же.
Клиент был совсем никакой, пребывал
– Никуда из дому не выходите, Леонид Петрович. Ждите. Еду к вам.
Проблемы наваливались одна за другой, но я решил не метаться, а разгребать их по мере поступления. Раз Домбровский первым дал о себе знать, следовательно, с него и нужно начинать. Но, хотя я и поехал именно к нему, к непутевому своему клиенту, по дороге все равно думал о Лере. Не мама я ей, конечно, и не папа, но ответственность свою за нее чувствовал, поэтому нервничал и беспрестанно задавал себе вопросы: кто девчонку выкрал и зачем? Зачем и кто? Кто и зачем?
Только эти мои бесконечные «кто?» и «зачем?» походили на бойцов, которых безжалостный генерал посылает на самый опасный участок фронта, заранее зная, что ни один из них не вернется.
Вариантов было вагон и маленькая тележка. Повод наехать на меня имели, откровенно говоря, многие. Если собрать в кучу всю нежить, которой я за последнее время дорогу перешел, свет вокруг померкнет, как при солнечном затмении. Помимо того, партизанскую войну мог начать и кто-то из деятелей местного оккультного мира. Некоторые давно зуб точат, ждут удобного случая воткнуть нож в спину. А могли и непосвященные поучаствовать. Даже очень могли. Киднеппинг – это как раз в их стиле. К тому же если вспомнить про закинутую в офис гранату, то эту версию и нужно рассматривать в первую очередь. Какой чародей гранатами швыряться будет? Низший сорт. Грубая работа. У чародея в арсенале другие средства. А в арсенале службы охраны какой-нибудь там фирмы «Фарт» именно такие.
Впрочем, тут же подумал я, «Фарт» – это как раз вряд ли. Давеча здорово пугнул их засланцев. Года на три отбил охоту соваться. Скорее всего, все же кровник объявился – какой-нибудь сын-брат-сват ликвидированного гада из предыдущих Списков.
И еще одна версия у меня была. Допускал мысль, что это сделал Охотник. Не в их стиле, конечно, но времена меняются, нравы портятся, народ мельчает – кто-нибудь мог и скурвиться. Скурвился – и взял на вооружение подлую тактику слабых людишек. Вероятность этого была мала, но она была.
Словом, вариантов тьма, даже в голове не помещались.
Но, с другой стороны, я понимал и такую вещь: кто бы девушку ни выкрал, вскоре выйдет на связь и предъявит свои требования. Иначе зачем он ее крал? А раз так, значит, нужно не дергаться и ждать.
По приезде на место пришлось потоптаться у двери: господин Домбровский долго разглядывал меня в глазок, потом столь же долго возился с замком. Наконец впустил.
Он был пьян, помят и плохо выбрит.
– Бесполезно, – сказал я, переступив порог.
– Что «бесполезно»? – не понял он.
– Квасить бесполезно. Страх этим делом не заглушишь.
– Да?
– Да.
Он что-то к чему-то прикинул, взъерошил волосы и попытался возразить:
– А я вовсе и не залуг… Я не загул… шаю. Во-о-от. Я это… Я, чтоб вы знали, поминаю.
– Ну-ну, – скептически пробормотал я.
– Пардон, секунду, мне нужно, – неожиданно сказал хозяин и неверным шагом направился в сторону туалета.
Когда дверь за ним захлопнулась, я, так и не дождавшись приглашения, прошел в огромную комнату-студию, где было много стекла, металла и света. Сразу бросился в глаза висящий на стене телевизор. Его жидкокристаллический экран был таким огромным, что мне невольно захотелось оценить качество картинки. Рука сама потянулась к лежащему на журнальном столике пульту. Щелк – и на экране появилась деятельная Ксения Общак. Девушка занималась привычным делом – кидала понты и учила простолюдинов жить. Я машинально – упаси меня Сила от чужой глупости, своей под завязку – вырубил звук, и светская львица стала походить на аквариумную рыбу: буль-буль, буль-буль, буль-буль.
Недавно Ашгарр здорово ошарашил меня, сообщив между делом, что эта блондинка в шоколаде разродилась книгой. Когда я спросил, а зачем это ей, Ашгарр задумался. Надолго. Но потом все-таки объяснил. Сказал, что все материальное в стране уже есть, а кое-чего попросту многовато. Отдельные граждане уже обкушались. Однако дышать этим самым «отдельным» все труднее и труднее, потому что богатство не может заменить духовных начал. Вожделея подлинности, и пускаются в самообман.
Тем временем в комнату вошел хозяин.
– Так что же вы умыкнули из могилы, любезный Леонид Петрович? – спросил я, не оборачиваясь.
– Ничего я не укым… не умыкал, – сказал упрямец и тут же предложил: – Тяпнете, за упокой души грешной? Лешку мы нашего сегодня… Не успели его, а тут Эдька… головы лишился. Вы только видели бы… Не, лучше этого не видеть. Так я плесну?
Я не удостоил его ответом, переключил телевизор на CMC-викторину и, с ходу отгадав название столицы Бельгии, поинтересовался:
– Леонид Петрович, скажите, вы уже утрясли все свои неотложные дела?
– Какие дела? – не понял он. – Вы о чем?
– Я о том, что вы скоро умрете.
– Умру? – тупо переспросил Домбровский.
– Даже не вопрос, умрете, – подтвердил я. – В принципе, вы уже мертвы. И вы сами это отлично знаете.
– Ну, это мы еще… – начал было он храбро, но вдруг пьяно икнул, всхлипнул и, похлопав меня по плечу, задал извечный русский вопрос: – Что же делать?
– Отдать мне то, что взяли из могилы, – продолжая переключать каналы, вполголоса ответил я. – И как можно скорее.